Черный берет и чудище морское
Шрифт:
Времени было действительно в обрез – подозрительные личности так и крутились по «Приливу», как мухи на помойку слетались, ползали, шевелили грязными лапками. Да и в Питере наведались к самому Городницкому; он про это в телефонном разговоре Лазаревичу сказал и голос у старичка был грустный. Сколько он еще там продержится? Живет бедно, поломают ведь Андрей Андреича, купят или запугают…
Сейчас копии документации пошли в печку, единственный экземпляр – в кейс к капитану морской пехоты.
Выйдя из института на улицу с заполненным кейсом, Лазаревич взял такси. Теперь, по идее, надо в аэропорт. Никого из живых родственников в городе не осталось – мать умерла молодой, ушла вечером купаться
Ну что ж, поездка окончена, Лазаревич сказал водиле, чтобы высадил его возле автобусной остановки.
На удивление там было мало людей – он и еще две старушки, да и вообще на улице почти никого.
Бумер остановился шагах в тридцати впереди. Автобуса всё не было и, похоже, уже не предвиделось. Старушки, пообсуждав способы приготовления рыбы-фиш, в итоге потащились куда-то пешком, попутно награждая городское начальство «лестными» эпитетами и желая ему всего наилучшего – «шоб у него морда наглая лопнула». У бумера открылись две дверцы, оттуда выбралось трое типов и пошли в сторону остановки.
Чего уж теперь ждать, они сразу стрелять настроены – руки за пазуху тянутся. Лазаревич рванул по проулкам в одноэтажной застройке – к морю. У воды должно быть люднее. На какое-то время удалось оторваться от преследователей. Подходящий момент, чтобы на время от груза избавиться – вынув из кейса, сунул документы под зловонный мусорный бак. И еще попетлял, прежде чем к морю выйти. Смеркаться уже стало, видна песчаная полоса, перед ней цепочка построек, закусочные, эллинги и ангары для яхт, за ней – урез воды. Летом на пляже, может, и порядком народу, а сейчас, извините, пасмурный октябрь.
У задней стенки какой-то кафешки на него выскочил один из преследователей – капитан выключил его ударом кейса, но забрать пистолет не удалось. Тут же появился еще один – этот выстрелил из бесшумного «ПБ» 6П-9 и Лазаревич получил пулю в предплечье. Эти суки наверняка отслеживают его по сигналу жучка – вот так Рыжая, это она ему подсадила...
Из-за ранения тяжесть на всё тело навалилась, потом к ней еще сестричка-дурнота добавилась; под этим маринадом Лазаревич бежал через песчаную полосу к волнорезу, на котором виднелось несколько рыболовов... Но те быстро сообразили, что к чему, и слиняли с оперативностью воробьев.
Трое идут к Лазаревичу, один из них зажимает рану на голове, сопит от злобы, лютует и несколько отстает. У всех в руках стволы. Двоих капитан уже встречал – веселый кавказец и хмурый бычара из поезда. А вдалеке – у кафе, кажется, промелькнула голова Рыжей.
Лазаревич бредет по волнорезу, вот уже и край, о который бьется серая неприветливая вода. Метрах в десяти от него двое киллеров. Капитан считает шаги; гады приближаются, хотят стрелять наверняка.
Пора, Лазаревич оборачивается, бросает кейс – одного приголубил, оглушил. Теперь к нему
Когда Лазаревич погружается в воду, то вспоминает слова Бартини: смерть – это вывернутая наизнанку жизнь. Там, где у нас нет тела, и ни капельки пространства, мы имеем время, океан времени и те дороги, которые могли бы пройти.
Капитан еще всплывает, пытается ухватиться за край волнореза, киллер делает последний выстрел – в голову. Мир пустеет и тончает. Жизнь стягивается в точку, которая гаснет во мраке...
Минут через двадцать к тому месту, где капитан Лазаревич спрятал документацию, быстрым шагом подходит человек и, сдвигая бак, достает ее.
Морская прогулка у Тихуаны
Что-то странное творилось с его психикой последнее время. Он сам стал искать «пограничные состояния», когда, например, крутая волна опрокидывает тебя и, так сказать, «погребает» под собой. Тогда словно оказываешься в пустоте. На самом деле ненадолго, но кажется, что на целый век.
Искал и доискался, чуть не склеил ласты на калифорнийском пляже во время занятий серфингом.
В тот непогожий денек Бориса Келлера накрыло волной-убийцей высотой с четырехэтажный дом и он дико пожалел, что отправился сегодня на море. Не только ведь просветления искал – решил помолодцевать и погарцевать перед девкой. Отношения с женой не шибко ладились, после того как Ада пошла на высокооплачиваемую работу в госдепартамент. Она там супер-пупер-эксперт по российской культуре, часто летает в Вашингтон, решает, каким режиссерам и писателям надо международные премии давать и на фестивали с конференциями приглашать – из тех, кто лучше нагадил на свою родину. Ему, конечно, пофиг, какой там у нее бизнес, но Адочка зазнаваться стала… А он сегодня взял с собой студентку из Южной Кореи, ладная барышня, гладкая, специалистка по позе сверху.
Вспомнил слова одного серфера – никогда не борись с волной, все эти сотни тонн воды лучше пропустить над собой. Хорошо, но прием не оправдал себя. Келлер вскоре осознал, что над ним слишком много воды. Она вминает его вниз, заталкивает на дно, откуда не будет возврата. Келлер изо всех сил оттолкнулся от своей злополучной доски и… почувствовал вокруг себя круговой поток, вихрь. И этот вихрь выталкивал его наверх…
Кореяночка была в восхищении от него, но Келлер, разок выдрав ее в машине, довез только до ближайшей автобусной остановки – это вместо обычной программы, предусматривающей два-три кабака, отель и, накушавшись «экстази», скачки в кровати. Сегодня он получил такой аванс и было глупо его растрачивать на то, чтобы пялить тощую девку.
Три дня ходил по дому, вспоминая тот вихрь и стараясь не пересекаться с женой. Потом получил имейл – Радомски пригласил покататься его на яхте, от Сан-Диего на юг, вдоль калифорнийского побережья, в мексиканские воды.
С боссом надо соглашаться…
Они прошли миль сорок к югу и легли в дрейф возле отмели мористее Тихуаны.
Джек Радомски, коммандер ВМФ в резерве, боровичок с квадратной челюстью и стальным взором, возглавлял целый блок компаний, находящийся на своего рода аутсорсинге у военно-морского штаба. В его сфере был сбор технологической информации в тех странах, с которыми Штаты собираются воевать или которых хотят опустить. Келлер работал на него уже почти пятнадцать лет, вначале на контракте, потом в команде. Начал еще, когда проживал в Одессе, продолжил в эмиграции.