Черный Беркут
Шрифт:
Жена, как обычно, молча кивнула в знак того, что сделает все, что в ее силах, а Уфимцева спросила, есть ли у меня причина так торопиться.
Я утвердительно кивнул и задал ей встречный вопрос:
— Свет, скажи, какая сумма у тебя собралась на счету?
— Откровенно говоря, не помню, так как практически ничего не трачу. Но миллионов за пятьдесят с гаком наберется.
— Пусть будет пятьдесят… — усмехнулся я, хотя знал, что там уже за шестьдесят, и заставил девчонку задуматься: — Или, говоря твоими же словами, безумные деньги по меркам даже очень состоятельных аристократов. А как показывает опыт, информация о суммах на банковском счете иногда уходит
— Нет, я поняла: мы зарабатываем бешеные деньги, но пока не можем себя защитить!
— Можем. Но недостаточно хорошо… — уточнил я и продолжил в том же духе: — Вот-вот нарисуется и другая проблема: мы подружились с Виктором Воронецким, уже перетянули на себя его внимание и, вне всякого сомнения, потоптались на чьих-то планах…
— Верно. А еще нам уже начали завидовать… — добавила она, закончила расчесывать волосы, прискакала ко мне и села на краешек матраса.
— … и наверняка начнут цепляться. Благо, есть к чему: по меркам дворян, за спинами которых хотя бы пара-тройка поколений благородных предков, мы с Олей — выскочки, Ира — мещанка…
— … а я — девочка, упавшая под деревенщину из жуткой глухомани?
Я пожал плечами:
— Будут озвучиваться и более грязные варианты. И пусть первое время нас будут пробовать на излом исключительно ровесники, после пары-тройки убедительных побед на дуэлях к травле подключатся родичи проигравших, жаждущие отомстить. В общем, преимущество в уровне развития пригодится и тут. Согласна?
— Конечно.
— А прикрываться Виктором нельзя ни в коем случае! — подала голос Оля, включившая голову. — Нас сочтут его креатурами не только недоброжелатели, но и Воронецкие, поэтому начнут требовать ответных услуг и, в конце концов, загонят в стойло. А оно нам надо?
— Не надо! — хором ответили мы с Уфимцевой, и моя благоверная, убрав на место расческу, переместилась к нам. Рухнула слева от меня, завалила на спину, вжалась в бок и повелительным жестом отправила Свету к другому:
— Падай: мы сегодня отдыхаем, а отдыхать надо в комфорте.
— Упаду. Но сначала наведу «болтушку». А то забудем и потеряем целые сутки… — протараторила она и включила турборежим. Пока занималась делом, о чем-то сосредоточенно думала и хмурила брови. Потом напоила нас, выпила свою порцию, утащила кружки в угол, вернулась, села напротив меня и уставилась в глаза: — Игнат, за координаты этой заимки глава любого аристократического рода, включая Воронецких, отдаст половину состояния или зальет кровью всю Империю. Ты не можешь этого не понимать, тем не менее, привел сюда не только бесконечно преданную тебе Олю, но и меня, гипотетически способную в любой момент выскочить замуж и поделиться этим знанием с супругом. Можешь объяснить мотивы решения довериться мне настолько сильно?
— Хороший вопрос… — усмехнулся я, зацепился за одну из фраз этого монолога и почувствовал, что знаю, как получить ответ: — Скажи, пожалуйста, а чем бесконечная преданность Оли отличается от твоей?
— Пожалуй, ничем: я тебя люблю так же сильно, просто иначе.
— А как тебе наша семья?
— Семья Мечты.
— Мечта — это то, чего еще нет! — фыркнула моя благоверная. — А ты уже в семье. По крайней мере, по нашим ощущениям.
Уфимцева немного поколебалась и открыла душу настежь:
— Ощущения вас… обманывают: я балансирую на самом краю. То есть, до безумия боюсь окончательно врасти в вас сердцем, ибо после этого ни
— Точнее, «уже собралась», верно? — спросил я, глядя ей в глаза. И на пару мгновений потерялся в спокойной уверенности, которой дышал взгляд вроде как «ребенка». Поэтому почувствовал ответ еще до того, как прозвучало твердое «Да».
«Упертая. Прямая. Цельная…» — промелькнуло самом на краю сознания и… разом избавило от последних сомнений:
— Врастай как можно сильнее и ничего не бойся: мы тебя забрали. Во всех смыслах этого слова. И никому не отдадим. Так что ты — наша. А четвертое место в семье и правый луч в боевом построении нашей тройки — твои.
Ее глаза мгновенно увлажнились, а взгляд вспыхнул такой сумасшедшей радостью, что я прижал это чудо к себе и… расхохотался, когда оно обхватило меня поперек талии, вжалось носиком в грудную мышцу и выдало еще одно важное, но ранее не озвученное требование:
— И твой правый бок — мой. Здесь, в Пятне. А дома я буду честно делить его с Иришкой…
Оля тоже обрадовалась. Что самое безумное — как бы не сильнее Светы. И, порывисто поцеловав меня в щеку, проартикулировала слово «Спасибо». Потом ласково погладила подругу по плечу и спросила, как к нашему решению отнесется ее отец.
— Он меня слишком хорошо знает. Поэтому почувствовал, что я, по сути, уже ушла от него к вам, намного раньше, чем я это осознала сама, потребовал определиться с отношением к вашей семье и в следующий приезд привез то немногое, что я по-настоящему люблю. В общем, все, что мне дорого, кроме него самого — в этой пещере и в наших коттеджах.
Мы с Олей переглянулись, а мелкая, подняв голову и поймав мой взгляд, загрузила еще одним откровением:
— Я тоже знаю папу лучше некуда. Поэтому практически уверена, что он выйдет из рода, громко хлопнув дверью, как только поймет, что ты, Игнат, уже взял на себя ответственность за меня и мое будущее. Ибо морально убит фактическим предательством своего отца и планами брата. А еще отец знает, что дед взбесится, узнав об этом поступке, и наверняка сделает все возможное, чтобы сфокусировать на себе весь гнев и, тем самым, не дать зацепить меня.
Включившаяся соображалка без труда выстроила цепочку причинно-следственных связей: мое появление в жизни Уфимцевых привело к переезду Светы в Бухту Уединения, вступлению в команду и обретению уверенности в себе; эта уверенность вынудила девушку ответить на очередное оскорбление матери, помогла взбунтоваться Валерию Константиновичу и взбесила глав двух родов; их гнев заставил его упереться и додуматься до выхода из рода, а значит, виновником будущих проблем мелкой и ее отца был я! Потом я вспомнил, какое количество судеб так или иначе поломало мое появление в этом мире, ужаснулся и… допер, что не включил в уравнение самое главное — ублюдочность «невинных» жертв. А это меняло АБСОЛЮТНО ВСЕ. Вот я и забил на бессмысленные умствования. Потом заметил, что мелкая напряженно ждет моей реакции, покрутил в голове слово «ответственность», пришел к выводу, что потерял моральное право «вибрировать» еще тогда, когда женился на Оле, и внезапно почувствовал себя атакующим «Носорогом»: