Черный беркут
Шрифт:
Зенин вернул командира в реальность только через полчаса. Он смотрел на него совсем по-иному. Михаил так и не нашел этому определения: по-братски, по-отцовски или еще как-то. Одним словом, по-особому.
– Можно идти, товарищ майор.
– Да, пора двигать, Миша... Невесело встречаем Новый год, правда? – И посмотрел на бойца грустными глазами.
И Зенин, еще вчера, – нет, год назад– «необкатанный» двадцатитрехлетний пацан, а сегодня уже настоящий боец спецгруппы, «чистильщик», в один миг понявший все «прелести» работы элитного подразделения, маскировавшегося
– Работа такая.
И неожиданно услышал тихое проклятие, слетевшее с уст «железного» майора:
– Будь она проклята!.. Будь все трижды проклято...
Как же так, майор, а? Как же так? А слезы и кровь, которыми ты умывался? А отпечаток губ, который ты навсегда оставил на дорогом тебе берете?
С возгласом майора Орешина Михаил тогда не разобрался. Однако он видел казнь своего сверстника, невообразимо жестокую, и сам наказал палача. Было в этом что-то противоречивое, но так диктовала логика событий.
Командир Игорь Орешин...
«Будь она проклята!.. Будь все проклято...»
И неожиданно повторил вслед за майором:
– Будь она проклята!
Зенин, продолжая смотреть на Кавлиса, повторил:
– Достаточно для ответа?
Майор протянул Михаилу руку, и тот крепко пожал ее.
– Вполне. Другого от тебя и не ожидал. Я сейчас тебя вот о чем хочу спросить, Михаил: ты понимаешь, на какой риск мы идем, если даже сумеем собрать отряд в десять человек?
– Понимаю.
– На что идем, понимаешь?
Зенин недовольно покачал головой.
– Не надо, товарищ майор, сватать меня. На работу идем. Все, точка.
– Хорошо. Я тебе все расскажу, но ты готовься съездить в Александров. Женю Ловчака тут, в Москве, найдешь. А я съежу в Питер и Саратов. Как у тебя с деньгами?
– Наскребу. – Зенин почесал в затылке и в упор посмотрел на майора. – Эх, зря Пичуга из подразделения ушел! Вот бы кто нам пригодился. Лучший разведчик был и горы хорошо знает. Тем более он больше не на службе, птица вольная.
Несколько секунд Кавлис пребывал в раздумье. Подумать ему было над чем. – А ты не знаешь, где он? – наконец спросил майор.
– В Новограде. У него мать год назад умерла, он туда и перебрался. Адреса, к сожалению, не знаю.
– Ничего. Буду в Саратове, заеду в Новоград, у меня там брат работает, с адресом поможет. Пичуга нам бы не помешал.
Они говорили о бывшем бойце спецназа Алексее Ремезе.
Глава четвертая
7
Новоград
Темно-синяя «ГАЗель»-фургон остановилась у бордюрного камня. Открылась дверь, выпуская наружу десять вооруженных человек в камуфлированной форме. Тяжелые ботинки быстро отмерили тротуар и небольшую лестницу. Впереди стеклянные двери трехэтажного универмага «Радуга».
Группа устремилась между колоннами, а всего их вдоль почти стометрового фасада универмага было ровно двенадцать. Два человека придержали двери, пропуская товарищей в застекленный коридор.
Ранние посетители универмага поспешили уступить военным дорогу, с интересом и безбоязненно
Эти нисколько не отличались от тех, «киношных». Они уже стремительно проходили второй застекленный коридор.
Слово «налоговая» еще несколько раз прозвучало за эти короткие секунды. Его произнесла продавец попкорна, испуганно вздрогнув при виде головной пары боевиков, блокировавших двойную дверь с надписью «выход»; с ней молча согласилась пожилая дама, покупавшая воздушную кукурузу. Позже это слово, сопровождавшее столь необычную операцию, пронесется в голове охранников на втором этаже. И еще позже оно коснется многих умов.
Пока среди военных нельзя было определить старшего, казалось, что они получают команды по рации. Три человека, проигнорировав эскалатор, устремились к лестнице. Остальные остались на месте. На них неотрывно смотрели десятки глаз продавцов и покупателей. Во взглядах сквозило уважение – не к самим боевикам, а к их оружию, форме, просто к образу. У молодых людей вызывали зависть открытые до локтей мускулистые руки, державшие короткие автоматы; девушек сразило спокойствие и уверенность высоких, сильных парней, маски, скрывавшие лица, были привлекательнее любого слащавого или, наоборот, мужественного лица; фантазия слабого пола отвергла облики Антонио Бандераса или Ди Каприо: под масками должны быть наши, русские лица, простые, однако не те, что спереди, сзади и с боков видятся всегда одинаково – бритым затылком. Все это порождало некий кратковременный, почти неуловимый экстаз. Потому что наши ребята работали вживую, а не под «фанеру» телевизионных боевиков.
«Сейчас начнется», – прошептал кто-то. Что начнется, неважно. И плевать на растерянных, униженных в глазах покупателей представителей многочисленных фирм, которые арендовали торговые площади универмага; плевать на их левые бухгалтерии, несогласованные цены и прочие нарушения, главное увидеть, потом рассказать другу или подруге и еще раз представить слаженную работу боевиков. Даже не работу, а просто эпизод, маленький и несвязный – появление в дверях мощных фигур и стремительное вторжение в торговый зал.
Боевики, преодолевая по две ступени, ступили на второй пролет.
Ровно через десять секунд пошла другая группа из четырех человек. Они проделали то же самое, что их товарищи, но те были уже на третьем этаже здания, а четверка, разбившись на два маленьких отряда, работала на втором.
Первая пара с ходу устремилась к отделу «Русское золото», вторая, оставляя справа отдел сувениров, достигла лифта, возле которого на стуле сидел бледный охранник. У него на поясе в кобуре бестолково устроился пистолет «макаров», и он не знал, как распорядиться им: то ли оставить на месте, то ли проявить бдительность и решимость, чтобы потом получить благодарность от начальства. Но до этого он мог получить тяжелым ботинком по голове или, на худой конец, пулю.