Черный дембель. Часть 3
Шрифт:
— … Они все живут в страхе, что однажды лишатся своих хлебных должностей и нынешнего положения в обществе. Чужаков они опасаются. А «своих» терпят и поддерживают, как бы ни ненавидели друг друга. Прощают им всё, кроме предательства…
— … Папа умер. И я теперь не дочь второго секретаря горкома. А только лишь жена директора Колхозного рынка. Которая не имеет поддержки мужа. И скоро вообще… Меня уже турнули с должности в райкоме. Я теперь для них никто, пустое место…
— … Наиль меня не отпустит. Он сам об этом сказал. Боится, что вырвусь на свободу и отомщу ему: растрезвоню о
— … Я ему не нужна, Серёжа. Мешаю. На моё место он найдёт себе новую дуру. И породнится с другим партийным начальником. Или с тем же прокурором города. Развод он мне не даст. Но моего папу в городе ещё помнят. И не простят, если он сам меня…
— … Быть может, я всё выдумала, Серёжа: вообразила непонятно что после… всего этого и из-за уколов. Лекарства дурманят мозги. Но после уколов проходит и боль. А вечером он снова… и она вернётся. Я устала, Серёжа. Я очень устала и больше ничего не хочу…
Я доел котлету, отодвинул в сторону пустую тарелку. Опёрся поясницей на спинку стула. Поглаживал пальцем стенку гранёного стакана, на дне которого плавали в компоте сухофрукты. Смотрел на Маргариту Лаврентьевну. Заметил, что она говорила всё тише, словно засыпала или после каждого произнесённого слова лишалась сил. Да и речь её была невнятной: я понимал не каждую фразу.
Я отметил, что явившийся вслед за нами в столовую мужчина допил уже вторую чашку чая. Я изредка посматривал на него поверх плеча Марго. Видел, как он будто нехотя дожёвывал уже четвёртый или пятый кусок хлеба. Мужчину моё внимание не смущало — мы изредка бодались с ним взглядами. Обладатель приметной родинки между глаз дважды проиграл в дуэли взглядов: опускал глаза.
Марго замолчала — я посмотрел ей в лицо и сказал:
— Сегодня очень душно. Невыносимо. Мозг плавится от жары.
Потёр подушечками пальцев виски и заявил:
— Даже я плохо соображаю. Хотя не принимал сегодня никаких лекарств.
Взглянул на дно стакана — не решился проглотить сухофрукты, поставил стакан на пустую тарелку.
Произнёс:
— Я вижу ситуацию так. Ты очень устала, Марго. Тебе необходим отдых.
Постучал пальцем по столешнице.
— Придумала ты все эти свои страсти под действием препаратов…
Я прикоснулся пальцем к правому виску.
— … Или всё действительно так плохо — этого я не знаю.
Пожал плечами.
— Для меня это не имеет большого значения. Честно тебе об этом говорю.
Маргарита Лаврентьевна кивнула. В её взгляде я не заметил эмоций. Как не услышал их и в голосе Марго, когда та мне рассказывала историю своей жизни.
— Я понимаю, Серёжа.
— Ты должна отдохнуть, Марго, — повторил я. — Хотя бы пару дней. Без нервотрёпки, без лекарств, без страха. Придёшь в себя. И сама решишь, как заживёшь дальше.
Марго спросила:
— Отдохнуть? Где? Дома?
— Нет, конечно.
Я покачал головой.
Рамазанова бросила взгляд через плечо — на человека с родинкой между бровей. Снова посмотрела мне в лицо и вздохнула. Изогнула губы — изобразила улыбку.
— Спасибо, Серёжа, — сказала
Выдержала паузу.
— Не впутывайся в это дело, Сергей Леонидович. На этот раз Прохоров тебе не поможет, как после дня рождения моей сестры. Наиль ещё тогда на тебя зуб точил…
Я вскинул руку — Марго послушно умолкла.
Сидевший за столом около входа в столовую мужчина насторожился.
— Твой муж не узнает, куда ты исчезла, — сказал я. — Возможно, не узнает и обо мне. Первое я тебе гарантирую. Вероятность второго не стопроцентная, но очень высока.
Маргарита Лаврентьевна покачала головой.
— Наиль меня везде найдёт…
— Ты ему льстишь, Марго.
Я усмехнулся, заявил:
— Буду с тобой честен. Ваши семейные разборки меня не интересуют. Да и к тебе я особо тёплых чувств не питаю.
Маргарита Лаврентьевна кивнула.
— Мне жалко мальчишек, — сообщил я. — Тех, что рыбачат на берегу. Не хочу, чтобы они видели утопленницу.
Рамазанова смотрела мне в глаза.
— Я помогу, тебе Марго.
Взглядом указал на человека с родинкой между бровей.
— Останешься сейчас с ним? — спросил я. — Или пойдёшь со мной?
— Куда?
— А разве это так важно?
Мне почудилось, что во взгляде Маргариты Лаврентьевны появилась пока ещё едва заметная тень надежды.
— Я… пойду с тобой, Сергей Леонидович, — сказала Марго.
— Тогда делай, как скажу, — велел я. — И пока меня ни о чём не спрашивай.
Глава 14
Мужчина с родинкой отвернулся к окну, когда я проходил мимо него. Будто его внезапно заинтересовала листва каштана, застывшая без движения за грязным оконным стеклом. Я поравнялся с его столом — уловил запахи чая, табачного дыма и алкогольного перегара. Не оглянулся: слышал постукивание каблуков Марго за моей спиной. Толкнул рукой дверь. Шагнул из относительной прохлады зала столовой на улицу. Ощутил, как на моём лбу вновь появились капли пота; вдохнул пропитанный пылью воздух. Отметил: улица рядом со столовой безлюдна, а по проспекту по-прежнему не ездили автомобили. Почувствовал, что Маргарита Лаврентьевна взяла меня за локоть — не стряхнул её руку. Я сверху вниз взглянул на походившее сейчас на маску лицо Марго. Подумал: «Нос и губы… немного другие. А в остальном — точная копия. Бывает же такое…»
От столовой я повёл Марго тем же путём, каким шёл сегодня к Калининскому мосту. Вот только проезжую часть мы пересекли в «неположенном» месте: напротив общежитий завода. Шли не спеша. Молчали. Не оглядывались. Проспект казался непривычно тихим: ни голосов людей, ни рычания двигателей — лишь из древесных крон звучало чириканье воробьёв, да из распахнутых окон временами доносились звуки музыки и голоса дикторов советского телевидения. Маргарита Лаврентьевна не смотрела по сторонам. И почти не моргала. Её глаза с крохотными чёрными зрачками сейчас походили на бледно-голубые стекляшки. Рамазанова едва ли не повисла на моей руке, то и дело шаркала ногами. Я не торопил её. И не отвлекал от размышлений. Изредка посматривал поверх её головы на окна домов, где отражались деревья, красные флаги и небо.