Черный дембель. Часть 4
Шрифт:
Зевнул и спросил:
— Тебя интересуют мои анкетные данные?
Лара усмехнулась — края её халата снова дёрнулись, обнажили хорошо знакомую мне россыпь крохотных родинок. Я вспомнил, что Широва и раньше дразнила меня этим трюком с халатом. Лариса признавалась «тогда», что проделывала его нарочно: её веселила моя реакция. Я улыбнулся и снова зевнул — продемонстрировал Ларисе гланды.
Лара сощурилась и спросила:
— Сергей, так это правда, что Лена Котова в тебя влюблена?
Широва будто случайно прикоснулась рукой к моей ноге.
Я дёрнул плечом.
— В меня влюблены все девчонки с нашего курса. И многие старшекурсницы тоже. Скоро влюбятся и первокурсницы,
Я ухмыльнулся, демонстративно погладил взглядом колени и бёдра Шировой.
Сказал:
— Но ты не переживай, Лара. Это нормально. Вода мокрая, солнце яркое, а все девчонки в меня влюбляются — такова жизнь. Не грузись этой темой. Пей с Артурчиком чай. И не переживай за Котову.
Я махнул у Ларисы перед лицом пятками — будто заправский гимнаст ловко соскочил с кровати. На пару секунд замер, чтобы Широва убедилась: в этот раз я на её уловку с «непослушным» халатом не среагировал. Сунул руку под тельняшку, почесал грудь. Бросил взгляд на окно, за которым громко чирикнул воробей. Маленькая серая птица промелькнула рядом с окном, словно брошенный камень. На Широву я не смотрел: ни на её родинки, ни на её загорелые бёдра (хотя и признал, что они стоили внимания). Вставил ноги в комнатные тапки и побрёл к двери. В дверях столкнулся с Артурчиком. Тот предложил выпить с ним и с Ларисой чаю. Но я покачал головой: отказался. Интуиция мне подсказала, что в комнате у Паши Мраморова и у Вовы Красильникова меня угостят пивом.
Первого октября я отметил, что начало второго курса очень походило на начало первого: я снова сидел на лекциях рядом с Васей Ковальчуком. Кирилл и Артурчик уселись вместе — вот только теперь с ними соседствовали не Котова и Торопова, а Рауде и Широва. Лена и Наташа перебрались на первый ряд, повернулись к нам затылками. После первой лекции Ковальчук у меня спросил: «Чёрный, вы с Котовой поругались?» Я ответил Васе, что мы с Леной «отдыхаем друг от друга». Тут же заметил, что Котову этот «отдых» не радовал: Лена взглянула на меня поверх плеча Тороповой, печально вздохнула.
После занятий Кирилл и Артурчик повели своих подружек в кафе. Я с ними в «Весну» не пошёл: побрёл рядом с Котовой и Тороповой в направлении общежитий. Заметил, что Наташа посмотрела Прохорову вслед — её веки покраснели, а в Наташиных глазах блеснула влага. Котова и Торопова свернули к женскому корпусу. А я проведал Братца Чижика. Вчера я прокатил на нём Мраморова и Красильникова. Понял, что наличию у меня мотоцикла парни завидовали больше, чем моему успеху у женщин. Парни этого и не скрывали. Вчера вечером они пили пиво и прикидывали, как быстро накопят денег на покупку собственного транспорта.
В среду Кирилл и Артур всё же вспомнили о лотерейных билетах. Мои лотереи проверял Вова Красильников. Победила дружба: никто из нас не выиграл ни копейки.
Лена Котова в среду вновь забежала в мужской корпус общаги лишь на пару минут. Поинтересовалась состоянием моей руки. С десяток раз грустно вздохнула. И умчалась в свою комнату, будто там её дожидался оставленный без присмотра маленький ребёнок. В начале октября мы с ней виделись в основном по утрам (во время пробежки) и в институте. А вот Широва заходила к нам в комнату каждый вечер. Они с Артурчиком весело болтали; быстро смирились с тем, что я в их беседах участия не принимал: обычно я уходил на это время к Пашке и к Вове — потому что Ларин голос пробуждал во мне множество воспоминаний.
Напоминал он мне и о том, что приближалось одиннадцатое октября.
Я не забыл, что в прошлой жизни одиннадцатое
Глава 16
То, что в прошлой жизни происходило в нынешнем году одиннадцатого октября, в моей памяти сохранилось будто набор цветных слайдов. Зато четверг (десятое) я помнил вполне сносно. В тот день я прилежно отсидел в институте все лекции, на практическом занятии поспорил с профессором Барановым. Обсуждали мы с ним не высшую математику — речь тогда зашла о роли комсомольской организации в жизни нашего института. Сейчас мне виделось невероятным, что тогда я едва ли не с пеной у рта отстаивал свою правоту по такому вопросу. А ещё этот момент теперь казался предвестником моего приближавшегося тогда исключения из той самой комсомольской организации. Поводом спора стало собрание, куда после занятия отправились комсомольские активисты нашей группы — точнее, те послабления, которые профессор сделал нашим комсомольским вожакам при выполнении домашней работы.
На том (первом в новом учебном году) собрании комсомольцы МехМашИна обсуждали организационные вопросы: в том числе и подготовку к ноябрьским праздникам. Позвали на него и Ларису Широву, которая в своём прошлом институте (откуда к нам летом перевелась) возглавляла комсомольский отряд своей группы и занималась вопросами политического просвещения на курсе. Комсомольские вожаки охотно приняли Лару в свою компанию. Хотя Инга Рауде тогда и ревновала её к своей должности (в этой жизни я проявлений этой ревности пока не заметил). Собрание назначили на вторую половину дня десятого октября. Помню, как ответил тогда Ларисе на предложение подождать окончания собрания в институте — я заявил Шировой, что меня не зачислили в «привилегированные комсомольцы»: Баранов поблажки с выполнением домашней работы мне не предоставил.
Теперь я понимал, что не остался в тот день в институте по двум причинам. Меня официально не позвали на сборище комсомольской верхушки института (я продемонстрировал, что меня собрание не интересовало). И потому что профессор Баранов назначил несправедливые сроки сдачи домашек (хотя я на ту работу потратил меньше часа — весь оставшийся вечер десятого октября пил вместе с Кириллом и Артурчиком пиво и бренчал на гитаре). О том, что Широва не явилась вечером в общагу, я узнал только утром на следующий день (по пути в институт). Этот момент стал первым ярким слайдом того дня, который сохранился в моей памяти. В прошлой жизни (в начале октября) Широва обычно ждала меня утром на углу общаги (примерно так же, как меня сейчас перед занятиями в институте дожидалась Котова). Но одиннадцатого октября я её на обычном месте не увидел.
Я поинтересовался, где Лариса, у Наташи Тороповой. Тогда Наташа реагировала на мои вопросы спокойно. Она ответила, что Широва не ночевала в своей комнате. Помню, что разозлился тогда. Я тут же отыскал Ингу Рауде — комсорг рассказала, что вчера после собрания комсомольцы с нашего курса наведались в гости к секретарю комитета комсомола института: к Вениамину Сельчику. Инга говорила о «проработке структуры» каких-то комитетов и «уточнении планов оргработы» — те её слова пролетели мимо моих ушей. Я услышал только, что у Сельчика девчонки (парни туда не пошли) не только совещались на комсомольские темы, но и слушали музыку «Битлз», танцевали и пили вино. Инга с усмешкой сообщила, что Лара вчера тоже «немного выпила». По словам Рауде, этого «немного» стало для Шировой «многовато»: Лариса быстро опьянела и уснула «прямо за столом».