Черный дембель. Часть 4
Шрифт:
— Сергей, ты обиделся из-за того, что я вчера была с Валерием Борисовичем? — спросила Светочка. — Напрасно: это было просто от скуки. Или ты не приходишь ко мне из-за той московской девчонки? Я угадала?
Я стряхнул с сидения Братца Чижика большой жёлтый кленовый лист. Посмотрел на Ельцову.
Вряд ли она увидела мою улыбку.
— Никаких обид, Светочка. И никто не виноват. Мы с тобой изначально понимали, что однажды расстанемся. Теперь это «однажды» наступило. Мы с тобой, по сути, расстались ещё летом. Разве не так?
Ельцова вздохнула, обняла себя
— Я почему-то ещё вчера подумала, — произнесла она, — что ты мне сегодня такое скажешь.
— Ты умная женщина, Светочка, — сказал я. — В том числе за это ты мне и нравишься.
Братец Чижик завёлся со второй попытки — он будто торопился: испугался, что Света Ельцова заплачет. Свет от фары мотоцикла оббежал двор. Высветил жёлтую и зелёную листву кустов и трещины на асфальте. Мазнул он и по неподвижно застывшей фигуре Светочки. Я махнул Ельцовой рукой — та никак не отреагировала на мой жест. Верхом на Братце Чижике я выехал со двора. Запоздало сообразил, что не взглянул: блеснули ли в глазах Светочки слёзы.
Я вошёл в квартиру Коли и Марго — в прихожую тут же высыпали все её нынешние обитатели: Лена и Маргарита Лаврентьевна появились из гостиной, а Кирилл и Николай вышли из кухни.
— Ну, как прошло? — спросила Котова.
Я пожал плечами.
— Нормально.
— Что он тебе ответил? — спросила Марго.
Я ответил:
— Слова не важны. Но я уверен: Игорь Матвеевич поступит правильно.
Я посмотрел на Кирилла и на Лену.
— Собирайтесь, поедем в общагу.
Мой младший брат и Котова переглянулись.
— Сергей, ну куда вы поедете, на ночь глядя? — сказала Маргарита Лаврентьевна. — Тем более что мы с Леночкой ещё не определились с выбором фасона её нового платья.
Марго взяла Котову за руку. Лена взглянула мне в лицо, неуверенно пожала плечами.
— Разувайся, Сергей Леонидович, — сказала она. — Поможешь нам советами. Нам очень важно узнать твоё мнение.
— Серёга, оставайтесь, — сказал Николай. — Завтра у вас и у нас выходной. Твой брат меня сегодня уже раз пять в шахматы обыграл. Посмотрим, может, хоть ты утрёшь ему нос.
Часть вечера я провёл в компании Котовой и Марго. Те совали мне под нос журналы с изображением нарядных женщин. Пока они обе ни убедились: в нынешней женской моде я не разбирался — мои навеянные воспоминаниями о будущем идеи они пусть и с милыми улыбками на лицах, но решительно отметали.
Поэтому я сбежал от женщин на кухню, где сегодня соревновались гроссмейстеры. Сварил себе кофе и восстановил пошатнувшуюся (от женского недоверия) уверенность в себе тремя шахматными победами над младшим братом и двумя решительными блицкригами в двух партиях с Николаем Уваровым.
В итоге, Коля и Кирилл отстранили меня от игры за «неспортивное поведение». К обсуждению женских нарядов я не вернулся. Поэтому остаток вечера я провёл, лёжа в одиночестве на диване в гостиной. Размышлял о жизни и строил планы. Марго утром сказала, что временами мои мысли звучали очень громко.
В
— Нехило, — ответил я.
— А что ты хотел, Сергей Леонидович, — сказала сидевшая за рулём «Москвича» Марго. — У нас ведь не этот проклятый капитализм. У нас, в СССР, рисков при работе не на государство гораздо больше. Отсюда и цены соответствующие.
Маргарита Лаврентьевна высадила нас около своего дома. Но сама с нами домой не пошла. Николай Уваров накормил нас обедом — мы с улыбкой наблюдали за тем, как он суетился на кухне, наряженный в белый фартук. После обеда мы ещё половину дня провёли в квартире Коли и Марго. Потому что ожидали, когда вернётся Маргарита Лаврентьевна. Та ездила к «хорошему знакомому», от которого привезла справки с яркими синими штампами и печатями, призванные оправдать в глазах учебной части института наши с Кириллом пропуски занятий (Марго пообещала их моему младшему брату ещё вчера).
В общежитие мы вернулись ближе к вечеру.
— Чернов! — окликнула меня баба Люба. — Сергей, постой!
— Стою! — отозвался я.
Но сразу не остановился. Мы с Кириллом прошли мимо окошка, через которое нас заметила вахтёрша. И замерли лишь около стола, наполовину перегородившего проход в общежитие.
Из комнатушки вахтёров торопливо вышла Любовь Фёдоровна: серьёзная, сверкающие сединой волосы собраны на затылке, на плечах неизменный серый шерстяной платок.
Она поочерёдно одарила меня и моего младшего брата строим взглядом и сказала:
— Черновы. Оба. Где это вы, красавцы, столько времени пропадали?
Я ответил на взгляд вахтёрши улыбкой — мой брат нахмурился.
— Так дело молодое, Любовь Фёдоровна, — сказал я. — То с этими поговоришь, то с теми поболтаешь. Вот время незаметно и пролетело.
Баба Люба покачала головой.
— Доболтался ты, Чёрный, — сказала она. — А ведь я тебя предупреждала! Из милиции приходили. И вчера, и сегодня. Тебя искали.
Я в показном удивлении вскинул брови.
— Только меня?
Вахтёрша снова царапнула лицо Кирилла взглядом и ответила:
— Только тебя, Сергей.
Она сунула руку в карман, вынула оттуда клочок бумаги; протянула его мне.
— Вот, — сказала баба Люба. — Держи. Телефон тебе написали. Велели: как только явишься, чтобы ты тут же им позвонил.
— Спасибо.
Я взглянул на две ровные строки цифр и букв, пробормотал:
— Как интересно.
Номер телефона мне показался смутно знакомым.