Черный Дракон
Шрифт:
— Я тоже верила во все принципы Разрушителей. Много веков мы пытались установить новое время и сломать старое. Но в конце XX века лучшие умы нашего Братства поняли, что нет Старого и Нового Времени. Что его поток всегда един. Что стремление разъять его, рассоединить на старое и новое приводит только к увеличению энтропии. И это увеличение может стать катастрофическим. Прошлое может оказаться в будущем. Ну и что хорошего? Нас будут ожидать новые наполеоны и гитлеры? Возродятся старые болезни, и мир, как и прежде, станет выкашивать чума или чёрная оспа? Словом, Братство Разрушителей постановило прекратить
— А вы не врёте? — выдохнула Рина.
— Только что я была в больнице у твоего приятеля Глеба и убедила его не мешать Дракону. Чёрный Доминик должен сделать своё дело. Так же как и ты. Ал-Наг и аграф должны соединиться. А потом мы посмотрим, что нужно будет делать дальше. Никто из нас — ни те, кто ратует за традиционное время, ни те, кому ближе новое, — не хотят хаоса и разрушения. Тем более что настроения Апокалипсиса всё растут. Словом, раз ты нашла аграф, ищи теперь Доминика. Ну а я позабочусь об Аленьком цветочке.
И, тяжело поднявшись, но распрямив спину и задорно поблескивая глазами, главная Разрушительница отправилась на кухню убирать грязь и сажать гранат обратно в горшок.
Ринка же выскочила на улицу. Шёл снег. Пришлось застегнуть дублёнку на все крючки и натянуть капюшон. Аграф был приколот у неё на пиджачке. Но на всякий случай подальше от чужих глаз — с внутренней стороны лацкана. От волшебного цветочка шло тепло и успокоение. Хотя успокаиваться было нечем. Где искать Доминика, Ринка не знала, но решила съездить к тому дому, где он вышел из такси, отправив её в больницу к Глебу.
Поймав частника, Ринка назвала адрес.
— Это там, где был пожар? — уточнил водитель.
Ринку бросило в жар. Или в холод. Она не разобрала. Проще сказать — в жуть.
— Какой пожар? Когда?
Но водитель успокоил её — пожар был ещё ночью. Так что Доминик не имел к нему никакого отношения.
Подъехав к дому с пожарищем, Рина попросила подождать пару минут. Она выскочила из машины и сразу увидела обгоревшую стену вокруг одного окна. Вбежала в подъезд и почувствовала — Доминик был здесь, но уехал. Куда? Рина попыталась «включить» свой внутренний экран чёрного квадрата. Но это не сработало. И тогда Рина позвала Доминика так, как всегда звал её он:
— Где ты?
Ответ не пришёл. Рина вошла в истерзанную квартиру. Там никого не было, но вокруг витал страх. Девушка повторила попытку связаться с Домиником. Но Дракон молчал. И вдруг зазвонил телефон. Обычный телефон — никакой магии. Но он напугал Ринку до глубины души. Неужто на этом пожарище сохранился телефонный кабель?!
Ринка осторожно, как змею, сняла трубку. Голос был хриплым и прерывающимся, словно говорящий никак не мог свободно вздохнуть:
— Это Рина? Я надеюсь, что это ты, Рина! Я — коллега Доминика, Сим Симыч. Дракона уже вырубили, но я ещё держусь. Нам нужна твоя помощь и твой аграф! Ты его нашла?
— Да! Что случилось?
— Сейчас уже всё нормально. На меня напали, пока я был там, где ты сейчас. Видишь, ожоги магического огня? Но мне удалось спастись. Я уехал в другую квартиру. Сюда же приехал и Доминик. И здесь на нас снова напали. Доминик без сознания. Но мне удалось отбиться. Торопись, Рина,
— Кто?!
— Ловец! На нас напал ловец Дракона.
У Рины чуть трубка не вывалилась. Глеб напал на Доминика?! После того, что она ему рассказала? После того, как они дважды спасли его непутёвую жизнь?! Но это же подлость…
— Рина! Приезжай скорее! Я не могу назвать адрес вслух, боюсь подслушки. Но я дам тебе След. Представь, что ты держишь в ладони красный моток ниток. Он тёплый и приятный на ощупь. Чувствуешь его? Теперь обведи им себя против часовой стрелки. Обмотай себя. Как можно больше раз. Так я буду уверен, что ты не потеряешь След, что он с тебя не свалится. Как только обовьёшь его вокруг себя двенадцать раз, поймёшь, где мы с Домиником. Торопись, Рина!
Где-то далёко трубка упала на рычаг. Пошли гудки. Боже, как страшны они были! Ринка поспешно повертела ладонью. Действительно, хоть и не видимый простому глазу, там лежал красный клубок. Пульсировал, отчего ладонь чуть подрагивала. Сейчас! Рина обвела себя рукой с клубком против часовой стрелки и почувствовала нить, охватившую плечи. Ещё, ещё, скорее! Там Доминик! Без сознания… Наверное, поэтому он и не услышал её. Хорошо, хоть Сан Саныч — или Сим Симыч? — сумел отбиться. Но каков Глеб?! Ринка редко ругалась матом. Но теперь выпалила такое, что покраснел бы самый отъявленный матерщинник. И тут в голове зазвучал адрес. Как хорошо, что внизу её ждёт машина!
Ринка рванула к двери, но вдруг затормозила, чуть не полетев на пол. Нет, так не пойдёт! Надо звать подмогу! Но кого?! Тут нужна магическая подмога. Евгения Михайловна — вот кого надо позвать!
Рина быстро набрала номер. Автоответчик! Куда опять ускакала эта старая вострушка?! Ладно, хоть адрес оставить можно.
Девушка надиктовала адрес, выбежала из подъезда, вскочила в машину и выпалила:
— Остоженка, 27!
— Дорогой дом, — присвистнул водитель.
Машина сорвалась с места. И Ринку замутило. Она закрыла глаза. Но это мало помогло. И тогда Рина стала напевать про себя песенку: «Нам не страшен серый волк, серый волк, серый волк…»
Виктория сидела на пуфике перед трюмо. Ал-Наг висел на привычном месте — на шее фарфорового гуся. Теперь уже и издалека было заметно, что перстень, а вернее, кольца Уроборуса стали вдвое, а может, и втрое толще. Виктории даже казалось, что они колышутся, будто змей дышит. Боже, какая мерзость!
Виктория и сама удивилась своим мыслям. Ещё вчера она считала свой перстень венцом творения, сияющей красотой и надёжным помощником. Но теперь ей всё время казалось, что змей себе на уме, а её просто использует…
А всё из-за визита призрачного мальчика! Какой отвратительный пацанёнок… А ведь она и всего-то хотела порезать ему палец. Ну не убивать же ребёнка, в самом деле! А он?! Кто знает, что бы он с ней сделал, если бы не Борис?! Хоть раз он пришёл вовремя. Хоть раз помог! Хотя потом они опять поругались. Они вообще теперь ругаются каждый день. Вот и сейчас Борис, обидевшись, убежал куда-то. Куда делся тот нежный юноша, который глядел на неё взглядом влюблённого телёнка, шепча:
— Ты такая прелестная! В тебе столько жизни! Больше, чем во всех моих юных подружках!