Черный Ферзь
Шрифт:
— Точно, здоровяк! Точно! Рыбу! Глубинную бомбу — а она вверх брюхом всплывает, ха-ха! Эй, уроды! — гнилозубый повернулся. — Дозу здоровяку! Живо!
В углу комнаты зашевелились и из-под крайнего стола выбралось нечто, смахивающее на жертву вивисекции, — нелепый карлик с огромной головой и бельмастыми глазами. В его черепе имелось еще несколько отверстий, откуда смотрели черные бусины дополнительных буркал. Передвигался урод на коленях, помогая одной рукой, а в другой держал шприц.
— Соображает, тварь, — гнилозубый постучал костяшками пальцев по башке
— Что это? — Сворден даже не пошевелился — шприц выглядел на редкость грязным, а толстая игла скрывалась под коростой засохшей крови.
Гнилозубый прищурился, разглядывая плескавшуюся внутри дрянь, пощелкал по стеклянному цилиндру:
— Тебе-то какая разница? Говорю — надо, значит, надо.
Карлик за спиной гнилозубого покачал головой, затряс рукой.
— Не надо, — сказал Сворден.
— Кехертфлакш! Вот почему я не люблю здоровяков, — гнилозубый обернулся к карлику, который тотчас замер. — Им все приходится объяснять. То ли дело вон те, — кивок в сторону трупов, — лежат смирно, не говорят, не сопротивляются, глупых вопросов не задают. Прелесть!
Гнилозубый, не отворачиваясь от карлика, невероятно ловко сцапал Свордена за запястье. Игла почти вошла в кожу, но Сворден перехватил его руку и крепко стиснул ее. Гнилозубый вскрикнул.
— Из плеча вырву, — предупредил Сворден.
— Что же такое делается! — плаксиво заскрипел гнилозубый. — Хочешь по-хорошему, по-хорошему, а тут…
Сворден ударил, гнилозубый обмяк. Шприц покатился по полу и остановился, наткнувшись на таз с ворохом окровавленных бинтов, затем, подчиняясь качке, начал обратный путь. Карлик схватил его и поковылял к себе в логово.
Пол оказался ледяным. Его покрывала какая-то липкая дрянь и казалось, что при каждом шаге за ступней тянутся тонкие нити клея, отчего хотелось выше поднимать колени.
Нормальной одежды Сворден не нашел и пришлось перепоясаться грязным халатом. Он выбрал из груды инструментов парочку поострее и засунул за импровизированный пояс.
Среди ведер и тазов обнаружился люк. Еще одна дверь вела в пустой коридор. Куда лучше направиться и вообще — как себя вести — Сворден пока не понимал.
Судя по запахам и звукам, катамаран являлся чудовищно древней посудиной — воздух густо пропитался ржавчиной, скрипом и, вдобавок, имел резкий привкус работающего на пределе реактора — радиация вблизи котла должна зашкаливать за все мыслимые нормы не то что безопасности, а просто выживания. Людьми тоже ощутимо попахивало, но сколько их находилось на корабле Сворден определить пока не мог — слишком уж воняло мертвечиной.
Тем временем гнилозубый зашевелился. Сворден стянул ему руки грязными бинтами и уложил на стол. Из торчащих проводов на лице сочилось нечто густое. Гнилозубый неумело притворялся все еще потерявшим сознание.
— Отрежу веки, — мрачно пообещал Сворден. — Сколько человек на борту?
Гнилозубый открыл глаза. Сворден уперся локтем ему в грудную клетку.
— Де… де… десять…
Сворден подцепил веко гнилозубого, резанул скальпелем. Глаз начал
— Проясним наши с тобой отношения, — сказал Сворден. — Наши с тобой отношения начались на этом столе, и на этом же столе и закончатся. Как произойдет расставание — зависит не от меня. У тебя есть два пути. Первый — быстро и точно отвечать на мои вопросы. Второй — быстро и точно отвечать на мои вопросы после того, как за каждую попытку обмануть или что-то утаить некоторые части твоего организма перестанут тебе принадлежать. Какой путь по душе?
— Первый, — прохрипел гнилозубый.
— Разумный выбор, — одобрил Сворден. — Кто вы такие?
— Рыбари.
— Рыбари — это которые не ловят рыб?
— Не ловят.
— Чем вы тогда занимаетесь?
— Ловлей.
— Рыб?
— Нет.
— А чего?
— Людей.
— Ловцы человеков, значит?
— Да.
— Так, внимание, трудный вопрос — сколько человек на борту?
— Десять.
Гнилозубый не врал. По крайней мере, Сворден не ощущал в его ответе отчетливой терпкости лжи, которую не скрыть никакими ухищрениями. Да и не походил гнилозубый на мастера скрадывания. Но все равно, нечто в нем и в его ответах настораживало.
— Что в шприце?
— Яд, — прохрипел гнилозубый. Глазница полностью затекла кровью.
Неприятное чувство нарастало. Где-то Сворден ошибся. Прокололся. Просчитался.
— Куда деваете мертвецов?
— В трюм, — шевельнул головой гнилозубый, и кровь из глазницы потекла по виску. — Там — люк.
В шлюз-тамбур постучали. Чем-то тяжелым, возможно даже кувалдой, но как-то вежливо, можно сказать — робко.
— Лежи спокойно, — предупредил Сворден гнилозубого. — Спроси, что надо.
— Что надо? — послушно повторил гнилозубый. Скрипучий голос легко прошел сквозь густой шум, наполняющий корабль.
— Капитана на мостик! — проорали из-за переборки. — Срочно!
— Капитана на мостик. Срочно, — передал Свордену гнилозубый.
— И кто же из нас двоих капитан? — спросил Сворден. Ощущение легкого безумия происходящего перерастало в смрад тяжкого бреда.
— Вы… Вы — капитан… — гнилозубый с ужасом смотрел на Свордена оставшимся глазом.
— Действительно, — пробурчал Сворден, — как я мог забыть. Так ты уверен, что капитан этой лохани — я?
— Да, капитан, — прохрипел гнилозубый. — И как меня зовут?
— Сворден. Капитан Сворден.
В переборку застучали уже нетерпеливо.
Сворден распахнул тамбур-шлюз, схватил вестового за грудки и прорычал:
— Кехертфлакш!
— Капитан… Срочно на мостик… — запричитал вестовой. — Дасбут… Срочно на мостик…
Сворден оглянулся — ряды столов с препарированными телами, яркий свет операционной, лежащий гнилозубый, зыркающий из кучи окровавленного тряпья многоглазый карлик. Позвякивали, стукаясь друг о друга, тазы и ведра. За плечом вестового тоже ничего необычного — все тот же пустой корабельный коридор с обшарпанными металлическими стенами, низким потолком, по которому тянулись провисшие провода и ржавые трубы.