Черный фотограф

Успенская Светлана Александровна

— Алё…

— Какое «алё»! — мгновенно взорвался Леня. — Ты кто такая? Что ты делаешь у меня дома?

— А ты кто такой? — резонно заметила девица.

— Я хозяин, между прочим, — с большой долей ехидства ответил Леня. — А где Васюхин? Женьку давай!

— Вы ошиблись номером, — хладнокровно ответила девица и бросила трубку.

«Ну и наглость!» — Леня был явно восхищен спокойствием собеседницы. Он еще раз, но уже слегка нервничая, набрал номер. Опять же долго никто не подходил, а потом спящая красавица бормотнула в трубку свое «алё».

— Если сейчас

же не впустишь в квартиру, я приду уже с нарядом милиции, — зловещим голосом, чеканя каждое слово, прошипел Леня.

— Ну чего тебе надо, зануда такая? — Непроснувшаяся или непроспавшаяся девица начала заметно раздражаться. — Эдуард! Здесь какой-то господин милицией грозит. Его к черту послать или как?

Раздалось шушуканье «за кадром», затем в трубке зазвучал солидный мужской голос:

— Я вас слушаю.

— Нет, это я вас слушаю! — Леня вскипел неожиданно, как чайник со свистком. — Вы кто тут вообще такой?

— Вообще я гость, а вы кто? — Солидный мужчина, кажется, имел олимпийскую выдержку.

— А я хозяин! И пытаюсь попасть домой вот уже полчаса, — запальчиво доказывал Леня.

— Ну заходи.

— Непременно. И не один, а с нарядом милиции, — не сдавался Леня. — Сволочь Васюхин, я ему ключи дал, а он пускает всяких…

— Не знаю, не знаю… — протянул неведомый Эдуард. — Вообще-то это не я ключи брал, сказали — хата пустая, хозяин на юге… А паспорт с пропиской по данному адресу у вас имеется?

— Я покажу тебе паспорт, если ты захочешь. — Тихий, но угрожающий голос, кажется, произвел впечатление.

— Понял, — правильно отреагировал Эдуард. — Заходи, мы уже собираемся.

Леня с надеждой в душе потащился домой.

На сей раз на призывное звяканье ключа дверь приветственно распахнулась, за порогом стоял лысый мужчина с солидным брюшком, внушающим некоторое уважение своей аккуратной округлостью, свойственной, наверное, только людям, прочно стоящим на земле двумя ногами. Очевидно, это был тот самый Эдуард. Из-за его волосатого плеча, ойкнув, проскользнула в ванную полуголая, опухшая от сна или долгого веселья девица. Еще одна, с распущенными спутанными волосами, тоже дезабилье, выглянула из кухни.

Леня с некоторой долей опаски вошел в собственный дом. Да, не так он представлял себе возвращение в родные пенаты! Вместо спокойствия, тишины и безопасности ему предстояла неприятная перспектива заняться выпроваживанием полуголых девиц и строптивого Эдуарда и уборкой помещения после них. Молча бросив сумку, Леня прошел в комнату для ревизии помещения.

Оглядевшись, он тяжело вздохнул. В его единственной комнатенке повсюду валялись остатки пиршества: пустые бутылки, немытые тарелки с остатками пищи и недопитые бокалы. На немногочисленной скромной мебели были разбросаны предметы женского туалета. Вдруг одеяло на разложенном диване зашевелилось, из-под него выскользнула еще одна девица с курносым носом и длинными волосами. Ее единственной одеждой было перышко от подушки, прилипшее к животу.

Леня только многозначительно помахал перед девушкой рукой в знак того, что ей пора уходить.

— Приветик, — нимало не смущаясь, сказала девица, потом потянулась и

зевнула. Ей явно не хотелось уходить, кажется, она с удовольствием осталась бы в обществе приятного юноши. Но Леня своим мрачным видом никак не поощрял ее к этому. Он сел в кресло и стал нервно барабанить пальцами, мрачно поглядывая на гостью. Девушка поняла, что ей не рады, и, гордо задрав нос, вышла из комнаты, покачивая бедрами.

Еще долго входили и выходили, захватывая кое-что из одежды, различные девушки. Из кухни доносилось игривое взвизгивание.

«Скорей бы убрались отсюда, черти, не торопятся же…» — с тоскою оглядывая царящий в комнате кавардак, думал неприкаянный хозяин. Наконец, позвякивая ключами, появился виновник торжества, Эдуард. Он уже облачился в приличный костюм, нацепил на нос очки в тонкой золотой оправе, и никто бы уже не смог представить себе, что этот презентабельный джентльмен только что барахтался сразу с тремя девицами, предаваясь порочным наслаждениям.

— Ладно, извини, что так получилось, накладка вышла, — почесывая нос указательным пальцем с огромной печаткой, сказал Эдуард. — Ну, пока. Лови!

Леня поймал ключи на лету и из последних запасов вежливости извлек прощальное:

— До свидания. — У него даже не было желания взглянуть вслед веселому квартету.

Посидев немного в кресле, Леня решил наконец раздвинуть тяжелые портьеры, создававшие в комнате тяжелый полумрак, и немного проветрить квартиру, в которой еще царствовал тяжелый нежилой дух. Он вышел на балкон. Серая дымка плавала над многоэтажками спального района. Деревья теряли от резких порывов ветра свои последние листья. Пахло прелой горечью дождливой осени. Грустные дворовые псы с опущенными хвостами бродили у мусорных ящиков.

Леня перегнулся через перила и глянул вниз со своего восьмого этажа. Внизу около роскошной машины стояли четыре фигурки.

— Ишь ты, какая шикарная тачка у этого Эдика, — пробормотал Леня, узнав в человечках своих гостей. Эдуард сажал девушек в машину. Вдруг вынырнул из соседнего подъезда какой-то мужчина и прошмыгнул на заднее сиденье. Машина постояла еще пару минут, моя лобовое стекло «дворниками», а потом как бешеная рванула с места и скрылась из пределов видимости.

— Шикарная тачка, шикарные девушки, шикарная жизнь, — со вздохом сказал сам себе Леня. — А тут барахтаешься, как тюлень, а КПД — ноль…

В сердцах хлопнув балконной дверью, он пошел убирать остатки чужого пиршества.

На следующий день надо было начинать активные действия по добыванию средств к существованию. Во-первых, Леня съездил к родителям и поживился у них продуктами. Проблема хлеба насущного в буквальном смысле была решена. Кроме того, удалось под благовидным предлогом перехватить немного денег. Во-вторых, он, повиснув на телефоне и обзванивая всех мало-мальски знакомых людей, попытался выяснить, где можно подработать. В основном были свободны вакансии торговцев мелким товаром. Эта черная неблагодарная работа казалась малопривлекательной. К тому же лето уже закончилось. Хотя было еще довольно тепло, но в воздухе уже носилось ощущение грядущего холода.