Черный Георгин для Королевы

Ветрова Роза

Все свои ненужные мысли о молодом горячем драконе я выбросила из головы. Более того, они вовсе исчезли во время последней аудиенции.

Его нашла в восточном крыле, здесь днем всегда свежо и прохладно. Рассеянный свет мягко очерчивал великолепие дворца из светлого камня, пастельных цветов мебель и богатую золотую лепнину. Вышагивая по широкому коридору, я то и дело останавливалась, чтобы выглянуть в окно от пола до потолка и посмотреть на уютный залив или вдохнуть аромат диковинных ярких цветов в глиняных кадках.

Когда я дошла до кабинета, где, как уверял Сольвен, император

пребывал чаще всего, всю мою смелость мигом вышибло. Мне было волнительно увидеть его, выдержать его пронзающий насквозь взгляд. Чувствовать его мощную энергетику, от которой смывало волной, заставляя захлебываться. Наверное, древнюю магию тяжело воспринимать обыкновенному человеку. Поэтому он так на меня действовал. Другого объяснения нет, потому что характер у молодого дракона совершенно невыносимый.

Однако и торчать под его дверью, вызывая недоумение придворных, тоже глупо, поэтому я все же нашла в себе силы громко постучать в дверь.

– Войдите, - раздался его низкий голос с легкой хрипотцой.

Встряхнув волосами, я сбросила наваждение и решительно вошла внутрь. Скальсгаард сидел на стуле с высокой спинкой (я бы сказала троне) перед громадным рабочим столом, на котором ворохом лежали бумаги. Сразу вспомнились мои первые дни в Морванне, когда я, офигевая от происходящего, отменяла намеченные Ровеной казни.

При виде меня он откинулся на спинку стула, выражение его лица при этом осталось таким же непроницаемым. Серебристые волосы, как обычно, струятся по плечам, на одной стороне тонкая косичка. Широкие рельефные плечи и крепкая шея, вплоть до подбородка, усеяны рунами, они выглядывают и в вырезе рубашки на груди. Интересно, что они означают? Смятый камзол валяется на пуфике, брошенный самым небрежным образом. Здесь, в своей рабочей обстановке, ему не нужно выдерживать все правила этикета. Император становится обычным уставшим мужчиной, у которого остыл чай в фарфоровой чашке, позабытый на краешке стола.

Однако его усталость не особо вязалась с резким и неприветливым тоном.

– Чего тебе?
– спросил он, глядя на меня недобрым взглядом.

О, как же надоело. Как будто я по -прежнему враг номер один.

– Я хочу домой, - ровно ответила ему.

Целую вечность он молчал, что-то обдумывая в своей голове. Все это время не сводил с меня глаз. Затем, отложив бумаги в сторону, Скальсгаард встал из -за стола и не спеша подошел ко мне. Встал так близко, что мне пришлось задрать голову, чтобы видеть его лицо. В зеленых радужках теперь могла легко рассмотреть темные крапинки, из -за которых цвет зрачка казался похожим на яркую листву.

Он тоже меня рассматривал, и даже поимел наглость цепко ухватить пальцами за подбородок и повертеть в разные стороны мое лицо.

– Красивая...
– медленно прокомментировал осмотр.

И хоть меня раздражала такая фривольность, я не оттолкнула его руки. Более того, даже слегка растерялась от внезапного комплимента. Но больше всего оказалась поражена переходом его резкого тона к столь непривычно мягкому и задумчивому.

– Это лицо Ровены, - пожала плечами, не зная, что ответить.

– Нет, это ты. Ее лицо не было таким красивым.

– Эмм, спасибо. Я не понимаю,

к чему ты.

– Странно, что я не заметил. Вы с ней совершенно разные.

И мы опять оба замолчали, стоя друг к другу так непозволительно близко. Большим пальцем своей руки он очертил мою скулу, а затем прошелся грубоватым движением по нижней губе, отчего кожу в этом месте сразу начало печь.

От его дурманящего запаха у меня закружилась голова, и я пошатнулась, но он поймал меня за талию, удержал, чтобы я не обмякла. Да так и оставил руку на месте. Сжал меня словно в железных тисках и притянул к себе, заставляя сердце безумно грохотать и оглушать.

Одежда здесь совсем не такая плотная, как в Морванне. Сольвен говорит тут нет зимы или холодов, только вечное тепло. Поэтому и ткани, используемые для пошива, выбираются совсем другие. Тончайшие, легкие и воздушные.

Стоя в таком шелком платье я как никогда ощущала всем своим естеством его прикосновение. Животом ощущала его твердый, как камень, пресс. Обнаглев, уткнулась носом в ключицу, украдкой вдыхая полюбившийся запах, провела губами по горячей коже. Совсем незаметно, как мне думалось, но мужчина шумно выдохнул, сцепив зубы.

– Что означает эта руна?
– тихо спросила я, уставившись на чуть подсвеченный, как мне показалось, рисунок.

Проследив за моим взглядом, он чертыхнулся и отпустил меня, отойдя на безопасное расстояние.

– Верность, - мрачно ответил он.
– Такая руна наносится каждый день после помолвки.

– А без руны ты ее хранить не можешь?
– не удержалась я от издевки. В ответ получила полный арктического холода взгляд.

– Если брак договорной, то иногда требуется помощь магии.

– Ты не испытываешь чувств к Даллире?

– Чувства - это чушь для женщин, - закатил глаза император драконов.

– Вовсе не так. Просто для тебя, видимо, еще никогда не наступал такой момент. Если наступит, ты сразу поймешь, о чем я. Мне искренне жаль Даллиру.

– Вряд ли ее нужно жалеть. У Даллиры будет все, чего она пожелает.

– Кроме любви ее мужа, - тихо пробормотала себе под нос, слушая свое разочарованное сердце.

Хладнокровный и бездушный дракон, для которого политика важнее и своих чувств, и чувств его близких. Что же ему нужно от меня? Чего он хочет? И буквально через миг я узнала ответ. Ответ, от которого сердце совсем раскололось на кусочки. Вот так бывает. Резкая грань. Сначала от ощущения прекрасного глубоко внутри порхают бабочки, а потом боль раздирает до мяса, рвет на ошметки, и хочется все крушить, разрушить и ввергнуть окружающий мир в бездну.

– Так что с моим возвращением? Мне нужно обратно в королевство.

– Нет, - ответил Скальсгаард.

– Нет?
– Я ослышалась? Он говорит «нет»?

– Все правильно. Я сказал тебе нет. Ты не вернешься в Морванну. Не сейчас.

– А когда?!
– не выдержала я.
– Время идет, а я по-прежнему торчу здесь, непонятно зачем! Там ждут люди, которым я нужна, и...

– Замечательно.

– Замечательно?
– растерялась я.

– Ты переживаешь о Морванне, как о своем королевстве. Значит, оно и правда теперь твое. Это удобно.