Черный Гиппократ

Петров Алексей Николаевич

— Кажется, почки нормальные, — осторожно заметил Владимир.

— Замечательно! — для Иванова это как будто не было неожиданностью. — Я вас поздравляю: лучше один недуг, чем два, — он задумался на секунду. — Но для очистки совести и полноты ощущений, так сказать, давайте сделаем еще ренографию, — Иванов повернул голову к дежурной сестре. — Запиши, Рита, Нестерову радиоизотопную ренографию.

Та записала.

Нестеров подумал с досадой:

«И что он привязался к почкам?»

А Иванов продолжал давать указания:

— По-прежнему

голод. Постельный режим… — он сделал акцент: — Нестеров, вы слышите меня?.. Чтобы никто из родственников вам ничего не приносил. Пока что пища вам категорически запрещена. Потерпите, дорогой, потерпите…

Владимир пожал плечами:

— Да у меня и нет здесь никаких родственников. Никто ничего не приносит.

— Ах, да! Вы, кажется, говорили это уже… — припомнил Иванов. — Но все равно: предупредить не лишне.

Врачи и Фаина вышли из палаты, а Маргарита на минутку задержалась возле Нестерова, заботливо поправила одеяло у него на груди. Ему это показалось так трогательно.

Маргарита склонилась к нему:

— Вот вы говорите, что к вам никто не приходит, а между тем в холле вас какая-то девушка дожидается — совсем девочка. Я сказала ей, что у вас обход.

Владимир с удовольствием посмотрел в чистые приятные глаза Маргариты. Тихо ответил:

— Кажется, я знаю, кто это!.. Пришла моя маленькая соседка. Она слишком добра ко мне. Чуткое сердце!..

Маргарита улыбнулась и вышла. Владимир сел в постели.

Виталий Сергеевич печально вздохнул:

— Ах, все эти медсестры только и замечают Нестерова. И так мило шепчутся с ним. А ко мне никто не подходит… Володя! Вряд ли это только потому, что ваша койка возле самой двери. А если это так, то давайте меняться местами, Володя…

Нестеров одобряюще подмигнул ему и вышел.

Спустя пару минут он был уже в холле. Действительно, это Вика дожидалась его. Она принарядилась и даже подкрасилась — и теперь была совсем взрослая дама. На высоких каблуках. Вика прохаживалась от дверей лифтов до телефона-автомата, висящего на стене, и по кафелю громко постукивали ее каблуки.

Дверь отделения заскрипела. Вика обернулась, устремилась к Нестерову:

— Вот и вы, Володя!.. А я думала, что вас уже прооперировали. Мы с бабушкой волновались.

Владимир оценивающе (но не как лицо противоположного пола, скорее по-соседски) оглядел Вику:

— Нет, пока что делают уколы — много-много уколов. В разные места…

Вика улыбнулась. Помаду она выбрала для посещения больницы, пожалуй, слишком яркую, но девушку это не портило. В ее возрасте все видят себя в центре всеобщего внимания; в ее возрасте все играют главную роль и только потом, набравшись опыта и мудрости, предпочитают уйти в тень, на вторые роли… Да и то не все — опыта-то набираются, а вот с мудростью дело обстоит сложнее…

В руках Вика держала большой целлофановый пакет с броской надписью «Голливуд»…

Владимир сказал:

— Хорошо выглядишь, Вика, настоящая актриса!.. Это

был для нее слишком сильный комплимент. Внутреннее спокойствие Вики покачнулось. Девушка не смогла скрыть смущения иначе, чем перевести внимание Нестерова на пакет:

— Мы тут кое-что собрали…

Нестеров заглянул в пакет:

— Мне пока много нельзя…

Вика была разочарована:

— Тут молоко, кефир, бутерброды с колбасой, бульон, вареная рыба…

Нестеров простонал:

— О, я несчастный! О, искушение!..

Вика не верила:

— Вам совсем-совсем ничего нельзя?

Нестеров покачал головой:

— Совершеннейший голод, Вика. Меня держат в черном теле.

Лицо Вики приняло заговорщицкое выражение; девушка оглянулась по сторонам:

— А бабушка передает вам вот это и говорит, что это вам полезно — расширяет сосуды… — Вика извлекла из сумочки небольшую — из подарочного набора — бутылочку коньяка.

Если б не муки голода, которые терзали Нестерова, его бы сейчас разобрал смех — так забавно выглядела юная конспираторша. Нестеров тепло пожал девушке плечо:

— Твоя бабушка — золотой человек!.. От ее подарка я, пожалуй, не откажусь. И когда мне станет полегче, выпью за ваше и свое здоровье…

Он спрятал коньяк в карман.

Вика подняла на него глаза:

— А вы похудели, Володя. Круги под глазами… Но это — ничего! Вас не портит. Может, даже наоборот… И вообще, я хочу сказать… Я и моя бабушка очень рады, что теперь вы наш сосед. Тот божий одуванчик, что жил раньше в этой комнате… ну с кем вы менялись… был такой злопамятный, мстительный и даже… мы это знаем точно… — она перешла на шепот. — Писал анонимки…

— Не будем об этом, — Нестеров улыбнулся. — Скажи лучше: как поживает Артур?

Лицо Вики посветлело:

— О, Артур в порядке! Он передает вам привет…

— Спасибо!.. А где вы встречаетесь обычно? Погода-то теперь не располагает…

Вика пожала плечами:

— Да где придется! Иногда у меня — когда бабушки нет дома. Чаще стоим в подъезде, изредка ходим в кино…

— Ясно. Темнота — друг молодежи… — Нестеров дружески дернул Вику за прядку волос. — А хочешь, возьми ключ от моей комнаты. Все не под дождем прятаться, — и он протянул ей ключ.

Вика механически потянулась к ключу, но вдруг одернула руку, смутилась:

— Нет, Володя, рано нам еще ключ. До ключа у нас еще не дошло. Да и бабушка заругается…

— Разве что бабушка… — Нестеров заглянул ей в глаза. — Хорошая ты девушка, Вика. Я тоже очень рад, что у меня такие соседи.

Вика кивнула:

— Я пойду, пожалуй. Есть еще дела. А вы звоните, Володя, если что нужно. Не вечно же вас будут голодом морить. В больницах я знаю какая пища: два года назад с корью лежала… — тут она спохватилась. Чуть не забыла!.. Той медсестре, красивенькой такой, — Вика почему-то поморщилась, — передайте, — девушка достала из пакета два больших апельсина. — Она была добра ко мне.