Черный Гиппократ

Петров Алексей Николаевич

Они вышли из квартиры и быстро сбежали вниз.

Пустовит услужливо распахнул перед Куртизановым дверцу в салон:

— Вот тут садитесь. Будет удобно. А я уж сзади…

Они все расселись и хлопнули дверцами. Машина мягко тронулась с места.

На Куртизанове не было лица. Так он переживал за Фаину. Так укорял себя.

«РАФ», сделав несколько поворотов, выехал со двора на прямую широкую улицу. Плавно набирал скорость… И пассажиров перестало болтать туда-сюда. Куртизанов смотрел вперед на дорогу — через плечо доктора Башкирова.

Башкиров

закурил, покосился на Куртизанова:

— Вы не курите?

— Нет.

— Правильно. От этого умирают…

Башкиров кивнул Пустовиту. И в этот момент нож ударил Куртизанову в спину. И не куда-нибудь в спину вообще… Точно рассчитанным движением Пустовит вогнал нож в позвоночник. Чуть повыше поясницы. Пустовит даже как бы не убил Куртизанова, а только обездвижил его.

Иннокентий Куртизанов, издав тихий всхлип, повалился прямо на руки Пустовиту. В глазах Куртизанова застыл вопрос, губы изогнулись немо. Тело обмякло…

— Отдохни, приятель, — чуть ли не с отеческой лаской сказал Пустовит.

Ловкая рука фельдшера уже скользнула во внутренний карман пиджака и извлекла купюры.

— Держи, Витек…

Водитель на секунду обернулся:

— Готово?..

Башкиров взял деньги:

— Гони в Пулково!..

Когда Маргарита и санитарка скрылись в палате, Нестеров вышел в коридор. В это позднее время коридор был пуст. На столе дежурной медсестры уютно светила настольная лампа.

Подойдя к двери гардероба, который, как будто использовался в качестве склада, Нестеров тихонько нажал на ручку. Ручка опустилась, но дверь и не подумала открываться — было заперто. Тогда Нестеров слегка навалился на дверь плечом. И хотя он был парень неслабый и веса в нем было под девяносто килограммов, дверь выдержала — только скрипнула тихонько…

Осмотрев дверь, Владимир обрамил внимание на щель под притолокой — может, всего полсантиметра шириной. Но эта узенькая щель обещала некоторый простор для маневра. Владимир покрепче взялся за ручку и приподнял дверь до упора — до притолоки. При этом язычок замка выскочил из прорези. И дверь открылась. Нестеров оглянулся. В коридоре, никого не было. Слышались голоса — это Маргарита и санитарка разговаривали с Перезвенцевым. Тот отвечал что-то тихо и охал. Вероятно, они поворачивали его на бок.

Нестеров шагнул внутрь гардероба, закрыл за собой дверь. Включил свет, осмотрелся. На вешалках висела одежда — не очень аккуратно она висела. Среди прочей он узнал и свою. Погладил, порадовался — будто встретил хорошего старого знакомого…

Под окном было свалено в кучу использованное белье — как видно, приготовлено к стирке. Вдоль стен рядами стояла разнокалиберная обувь. Это собрание обуви (как говорится, каждой твари по паре) вызвало у Нестерова недовольную улыбку.

Он принялся ощупывать одежду. Это не заняло у него много времени: он знал, что отмычки отзовутся — брякнут под рукой. Так и произошло; Владимиру не пришлось,

аки вору, лазить в каждый карман… Отмычки отозвались из пиджака, что висел рядом с его одеждой…

— Надо же! Как подружились!..

Пиджак Перезвенцева был основательно попорчен: в двух местах пробит пулями, а лацканы — сплошь в бурых пятнах засохшей крови.

Нестеров достал из кармана пиджака отмычки. Это была довольно увесистая связка. Нестерову никогда прежде не доводилось видеть отмычки, изготовленные заводским способом. В кармане пиджака еще что-то брякнуло. Пистолет?.. Нет, это были всего лишь наручники. Их Нестеров вернул на место.

Подошел к двери, выключил свет. Осторожно выглянул наружу.

В коридоре было по-прежнему пустынно…

Тогда Владимир вышел из гардероба, опять приподнял дверь за ручку, и потянул на себя. Язычок замка вошел в прорезь, Владимир отпустил ручку. И дверь с глухим щелчком села на порог. Это было просто, как дважды два!..

Через минуту Владимир подмигнул Перевезенцеву, проходя мимо его палаты. И тот сразу перестал охать.

Маргарита крикнула Нестерову вслед:

— Подождите, Володя!.. Помогите повернуть его на спину…

Владимир с недоумением взглянул на саженные плечи санитарки, на ее руки-лопаты, на могучую грудь.

Рита поняла его взгляд:

— Силы-то нам хватило бы. Да не хватает рук. Тут осторожно надо…

Втроем они аккуратно положили Перевезенцева на спину.

Владимир сказал:

— Я посижу с ним немного. Если можно, конечно…

Когда Маргарита и санитарка удалились, Нестеров показал Алексею отмычки:

— Все оказалось совсем не сложно. Не всякая закрытая дверь — закрыта. Я думаю, это истина.

Перевезенцев показал ему, как правильно пользоваться отмычками: как вставлять в замочную скважину, под каким углом держать, с каким усилием нажимать, как проворачивать.

Потом Алексей выразил сожаление, что так слаб, что не может пойти вместе с Нестеровым:

— Такие дела лучше обделывать вдвоем. Нужно хоть какое-то прикрытие.

Но Владимир уверенно улыбнулся:

— Справлюсь… Не тревожься, Попутчик! Мы еще выведем этих монстров на чистую воду.

— Почему Попутчик?

Нестеров спрятал отмычки в карман:

— В детстве, во втором, кажется, классе… задумал я написать роман. И начал его словами: «Постой, Попутчик добрый, возьми меня с собой…»

— Во втором классе? Любопытно.

— Мне кажется — непростые это слова. Видно, снизошли на меня с небес. Иногда я вижу в них эпиграф к своей жизни, иногда некую аллегорию — что за Попутчик? — не помню, кого имел виду, куда собирался. Наверное, в жизнь… Искал Попутчика… А если признаться, ищу до сих пор… Слова же эти представляются мне заряженными чем-то — имеют положительный потенциал, светлую эмоциональную окраску. Иногда они поддерживают меня.

Алексей задумчиво шевелил губами; наверное, повторял фразу про себя. Потом сказал: