Черный город
Шрифт:
– Опять парламентер? – взглянул на комбата Кувшинин.
– Да! И вновь выходит со стороны северо-восточного сектора. Значит, что? Значит, то, что где-то либо в соседнем квартале, либо в ближайшей девятиэтажке у них командный пункт. Не мешало бы узнать, как считаешь?
– Само собой. И накрыть его к чертовой матери огнем артбатареи.
– Точно. Возможно, этот парламентер укажет нам место КНП духов?
Спустя двенадцать минут сержант 9-й роты ввел в помещение командно-наблюдательного пункта парламентера. Этот выглядел получше первого: такой же грязный,
– Кто ты? – спросил Голубятников.
– Бывший командир отделения мотострелковой бригады сержант Бондаренко Василий, – доложил боец. – Пленен во время боя 31 декабря на привокзальной площади. Отделение сгорело в БМП от попадания в машину кумулятивного заряда гранатомета.
– Как же ты выжил?
– Я находился на броне. Подрывом боекомплекта меня сбросило с машины. Потерял сознание. Очнулся – вокруг чеченцы. Спросили: жить хочешь? Ответил: да, хочу! Приказали встать и следовать во двор, что рядом с площадью. В подвале уже находилось около двадцати наших парней.
– Почему не спрашиваешь, кто я?
– А мне о вас рядовой Иванченко рассказал – это тот, кто приходил в первый раз.
– Понятно! Сколько тебе выделили духи на переговоры со мной?
– Их старший ничего об этом не говорил.
– Да? Ну, тогда раздевайся, присаживайся к столу.
– Закурить дадите, товарищ подполковник?
– Конечно!
Голубятников достал из вещевого мешка пачку сигарет, спички, положил на стол:
– Держи! Дал бы больше, но думаю, и это духи отнимут, как вернешься. А может, ты не собираешься возвращаться?
– Я бы рад остаться, товарищ подполковник, но не могу. Если не вернусь, боевики убьют товарищей.
– Но ведь они могут рано или поздно убить и тебя?
Сержант вздохнул:
– За ними не заржавеет… Но я обещал своим вернуться – значит, вернусь.
– Что ж! Ты прав.
Парламентер присел за стол, жадно выкурил сигарету. Перекусил сухим пайком, но ел неохотно, а вот чаю чуть ли не полчайника выпил. Боевики испытывали такие же трудности с водоснабжением, как и регулярные части Российской армии.
Отставив посуду, прикурив очередную сигарету, парламентер сказал:
– Старший чеченцев удивился, когда Иванченко сообщил, что привокзальную площадь обороняют десантники. Илья рассказывал, даже матерился. Короче, не по кайфу ему, что приходится драться с десантурой.
– Кто он, этот полевой командир?
– Слышал, его Вахой зовут, но это не точно. Сам он о себе говорит лишь то, что раньше командовал ротой в Афганистане; офицер, значит, Советской армии. Жесткий мужик. Боевики боятся его. Лишь с наемниками он не так строг, как со своими.
– Что за наемники?
– Я видел двух хохлов из этой, как ее, националистической организации…
– УНА-УНСО?
– Вроде. У них шевроны на камуфляже.
– Сколько человек в банде?
– Около семидесяти.
– Где находится командный пункт этого бывшего советского офицера?
– Боевики часто меняют позиции. То в одном доме осядут, то в другом. И нас, пленных, за собой таскают.
Голубятников
– Тебя перед тем, как послать, кто инструктировал?
– Да сам этот старший. Сначала меня вывели из подвала и подняли на третий этаж девятиэтажного дома.
Комбат переспросил:
– Девятиэтажки? Какой именно?
– Той, что ближе всех к площади.
– Ясно! Продолжай!
– Старшего не было. Чечены усадили на корточки в прихожей какой-то квартиры. Потом появился старший.
– Значит, он куда-то отлучался?
– Я думаю, к Дудаеву.
Голубятников удивился:
– К Дудаеву? Почему к Дудаеву?
– Ну, может, к Масхадову. А почему я так думаю – потому, что он по прибытии сразу мне сказал: «Пойдешь на переговоры к десантникам. И передашь их командиру, что Дудаев предупредил: если вы до 15.00 не уберетесь с площади, то он введет в бой танки, которые разнесут все – и вас, и дома, сровняют с землей этот район. В общем, чтобы к темноте русских у вокзала не было».
– Так к темноте или к 15.00?
– Сначала старший сказал к трем часам, потом к темноте.
– Главарь банды не говорил, сколько танков чеченцы намерены бросить на привокзальную площадь?
– А, да, говорил. Десять танков.
– Десять танков, – повторил Святослав. – Рота… Так, ты посиди пока. – Подошел к связисту: – Титана мне!
– Есть!
Павленко ответил тут же:
– Что у тебя, Аркан!
– Еще один парламентер.
– Хм! Что-то зачастили они к тебе. Опять наш пленный?
– Так точно. Сержант. Из той же группы пленных, что и первый.
Голубятников передал Павленко суть требований, выставленных чеченцами. Заместитель командира дивизии, выслушав комбата, приказал:
– Стоять на позициях, держаться! Ни шагу назад без моего личного приказа или распоряжения вышестоящего командования. А Дудаев пусть идет к черту со своими танками. Как понял меня, Аркан?
– Понял, Титан!
Вернувшись к столу, командир батальона присел напротив плененного сержанта-парламентера:
– Значит, так, Василий! Как вернешься к духам, скажешь их старшему, что ультиматум передал, а ответ таков: ему, как бывшему офицеру, и тем более бывшему генералу Дудаеву должно быть прекрасно известно, что принимать решения об отходе я самостоятельно не могу. Мне поставлена боевая задача удерживать плацдарм. И подчиненный мне личный состав будет удерживать его до последнего патрона. А боеприпасов у нас достаточно. Не хватит – пойдем в рукопашку. Что такое десант в рукопашной схватке, им тоже должно быть хорошо известно. Если Дудаев не хочет, чтобы мы перемололи здесь все его банды, пусть связывается с нашими генералами и ведет переговоры с ними. А танки? Что ж, пусть бросают в бой танки. У нас тоже есть чем их встретить. Напомни старшему, что мое предупреждение насчет пленных остается в силе. Тронет пленных – из-под земли достану. И самого, и все его долбаное племя. И вообще, плевать я хотел на их ультиматумы. Не хотят потерь, пусть прекратят атаки. Все! Запомнил?