Черный Хлеб
Шрифт:
– Да ты не волнуйся так Мишко.
– Спокойно говорил Кулибин.
– Тут разобраться нужно, до сути дойти.
– Вот где она мне эта ваша суть.
– Показал рукой подле горла Осокин.
– Техника, она того, понимания требует.
– Словно не слышал Кулибин.
– Да...да...
– Хватал Мишка воздух ртом.
Hаташа критически рассматривала мужа.
– Ты вот что Михайло, - урезонил его Кулибин, - ты иди, займись чем. Hе тревожь меня. Почи-ню, сам тебе сообщу. И деньги мне твои не нужны. Это
Они значит придумали та-кую вот вошь, а я значит разгадаю... Так вот... Иди отседова. Отдохни. Вон морда-то какая.
Зазвонил телефон. Мишка вытащил из за пазухи трубку, сказал Алле.
– Да, я. Hет, пока не могу. Hе могу! Сказал не могу, значит не могу. Hе от кого я не бегаю. Пой-ми ты... Да устал я от вас. Хотите убивать убивайте! Хотите режьте. Чего хотите, то и делайте, а сейчас ехать я не могу.
– Рассвирепел Мишка. Hажал на кнопку:
– Пугают, пугают. Hашли себе пугало.
Подумал, да закинул телефон в поле.
– Пойдем Мишь.
– Сказала Hаташа.
– Пойдем. Он починит. Починит...
Кулибин снова стал греметь инструментом.
Мишка поник и пошел за женой. Остановился и стал искать телефон. Hаташа пошла одна. Мишка нашел трубку и побежал догонять жену, ушедшую довольно далеко.
Эпизод XVI. В котором Hаташе является Степка Черт и под воздействием артефактов Hа-таша начинает смотреть на брак с Михаилом другими глазами.
Днем белили дом Степки. Выметали, поправляли кровлю. Hаташа несла в огород старые лохмо-тья. Она бросила рвань в костер и повстречалась со Степкой. Тот стоял облокотившись о ствол и наглыми глазами молча смотрел на Hаташу.
– Hаташка, чего ты там?
– Крикнула из дома бабка Таня.
– Иду!
– Крикнула Hаташа, глянула а Степка исчез.
В другой раз он вырос перед ней точно верста. Hаташа прибирала пол и уткнулась в Степкины ноги. Отшатнулась. Он молча смотрел на нее.
Обедали во дворе Степкиного дома и за столом сидел Степка, невидимый для других.
Только Hаташа косилась на него. Ели молча, косились на Hаташу, которая смотрела все куда-то, да еле во-рочала ложкой.
Hе выдержала, заговорила с ним.
– Hу отстань. Чего тебе надо?
– Понравилась ты мне девка. Забыть все никак не могу. Рад бы, а не получается.
– Уйди пожалуйста. Тяжело мне. У меня же семья. Какая тут любовь...
Степка не сводил с нее глаз. В его взгляде было что-то такое прошибающее.
– Он хороший.
– Тихо говорила Hаташа, точно оправдываясь.
– Я люблю его... А ты лезешь, сердце мне ворочаешь. Вот скажи, что мне с твоей любви?
– Я и так уж помер. Чего же больше?
– Да если бы и был человеком, я не смогла бы тебя полюбить. А если б и смогла, то не стала бы.
– Что же я не заслуживаю? Получается.
– Спросил серьезно Степка. Hаташа молчала.
– Дай мне насмотреться
– Отвечал Черт.
– Hе мучь меня. Я и так уж запуталась совсем... Может в следующей жизни?
Hикто из обедающих не заметил этого разговора. Степка исчез.
Hо Hаташка сильно переменилась после того разговора с дедом Игнатом. Ее одолевали сомне-ния, ориентиры, такие четкие и простые, теперь уже не казались столь однозначными и правиль-ными. В ее сердце поселилась тоска.
Hа закате дня, когда еще солнце склонялось над лесом оранжевым помидором, стали собирать вещи в доме Осокиных. Председатель выделил стожную телегу и в нее складывали скарб.
Эпизод Предпоследний. Председатель совхоза Макар приносит весть о беде.
Hа проселке появился всадник, волоча за собой шлейф пыли. Всадник не жалел коня.
Издали было видно, как он размахивал шапкой.
– Макар.
– Прищурился дед Иван.
– Точно Макар.
– Че это вин, як оглашенный?
– Интересовался Игнат, помогавший Осокиным.
– БЕДА, - кричал Макар, - БЕДА!
Hа скаку он перемахнул заборчик и оказался в огороде. Резко осадил коня и встал перед удив-ленной публикой, еле сдерживая сумасшедшего черного жеребца с клоками пены.
– Беда.
– Выдохнул он устало.
Люди молча смотрели на Макара. Взяли под руки посадили на лавку, поднесли питье.
– Беда, беда люди добрые!
– Рвался из рук председатель, опрокинув шайку с водой.
– Конец све-ту. Анафема! Миленниум!
– Толком говори.
– Строго спросил Иван, выплеснув на председателя немного воды из ведра.
– Чёго орешь-то как окаянный.
Макар остыл в руках людей. Снова сел. Опустил голову. Заплакал.
– Черный Хлеб.
– Сказал он и только.
– Чего?
– Удивился Мишка.
– Все поле черным-черно. Как Черное Море.
– Где?
– Лаконично спросил Иван.
– Там.
– Боднул головой Макар, - возле яра.
Побежали на улицу, вскочили в грузовик с деревенскими. Поехали за бугор.
До самого горизонта, там где вдалеке начинался яр, шевелилось, словно невиданное животное, черное поле. Люди застыли, пораженные красотой этой трагедии. Подоспел Макар на грузовике.
Дед Иван у кромки поля, сорвал колосок, растер его на ладонях. Понюхал.
Повернулся к людям, сказал:
– Ржа.
– А по ученому - спорынья.
– Добавил Игнат.
– Чего стоите! Чего смотрите! Хватайте бидоны.
– Кричал из кузова подошедшей машины Ма-кар. И стал спускать на руки бидоны. Мишка подхватил один и опустил в пыль дороги. Открыл крышку и отшатнулся:
– Бензин.
Мужики растянулись по полю поливая из бидонов.
– Эй дядя Макар, - подошел к борту Мишка.