Черный хлеб
Шрифт:
— Сколько твоему?
— О, нам уже два месяца и неделя, мы уже большие..
— Два месяца, — протянула дама, и опять тоскливо уставилась в окно. Яблоко так и осталось лежать на столе.
Я прилегла рядом с Тошкой, решив, что дама очень странная и лучше от общения воздержаться.
Закрыв глаза, все ж старалась прислушиваться. Соседка чем-то шуршала, по звуку достала сигареты и ушла в тамбур. Не возвращалась она долго, и я задремала.
Проснулась от того, что поезд стоял. Села на полке, посмотрела в окно. Ночь. Мост через реку — какую? Метель. Ветер бьет по мосту порывами, металлические конструкции жутко гудят
Сверху храп командировочных. Понемногу глаза привыкли к темноте, и я увидела, что женщина напротив так и не ложилась. Сидит, откинувшись на стену, и из темноты под полкой наблюдает за мной.
— Стоим уже полчаса. Проводника на месте нет. Причину узнать не у кого. Вагон остывает. Ребенка укутай, — тихо сказала она.
— Да он тепло одет, — прошептала я, — блин, страшно, какого черта он встал на мосту?
— Думаю электричества нет, — я услышала, что она улыбается.
— Вам смешно, а у меня сыночка, я за него боюсь.
Так завязалась наша беседа, редкими фразами, шепотом. Простояли мы еще часа два, было темно, холодно и страшно, пытаясь побороть страх, я стала необычно разговорчивой.
Потом, вспоминая наш разговор, я отметила, что Натали, так звали мою попутчицу, больше спрашивала, чем рассказывала.
Так, за два часа я рассказала ей практически все о себе, о муже, о работе, о семье и сломанной ноге мамы. В вагоне все холодало, я набросила на плечи зимнее пальто, Наталья легкую дубленку. Продолжая разговор, Натали на полотенце порезала яблоко на мелкие дольки, и мы потихоньку его съели.
О ней же я узнала только имя, что она москвичка, но сейчас едет из города Иркутска, к матери мужа за сыном. Сын, судя по тоскливому взгляду на Тошку, был совсем маленький, и что-то было тут не так. Как странно, мне трудно представить, чтоб внешне благополучная женщина оставила грудное дитя, пусть и у близких, но…
Катюха, стоп-стоп-стоп. Не включай тетку, мало ли что в жизни бывает, подумала я.
Про мужа Наталья не говорила, мне показалось не удобным спрашивать. Для разрядки, я рассмешила ее парочкой анекдотов, из бесконечных манипуляций и приключений любимого. Признаться, я частенько смешила друзей, иронично излагая похождения и сентенции любимого, которых у него было неимоверное количество на любую тему.
— Мой Гошик вообще считает, что женщина — это просто колба для выращивания эмбриона. А ребенок принадлежит отцу. Чушь, конечно, кто смеется, кто молчит, но он в это верит и заявляет с апломбом.
А вот тут недавно был случай. Каждую субботу мой муж с друзьями ходит в спортзал, тягают железо, играют в футбол. После спортзала — святое — баня. И конечно, баня не обходится без пива, и водки. Вот в очередной раз, когда выпито было лишнего, возвращаясь вдвоем с другом, они о чем-то спорили. Резко взмахнув рукой, Гошик стряхнул с руки любимую печатку с рубином. Шел снег, а они упорно искали кольцо. Широкая душа Гоши пообещала прохожим вознаграждение, если кольцо будет найдено. Проходящая мимо женщина нашла кольцо, и мой щедрый муж отдал ей всю свою зарплату. Но как он сам потом рассказывал, смеясь, искали они не там, где он
Вагон дернулся, и понемногу поезд все же начал движение. Через минут пять включился свет, хлопнули двери где-то в конце вагона, наконец то вернулся проводник. Я выглянула в проход, тетка в черной форме железной дороги суетилась около тамбура. Похоже, сейчас затопит печку, и в вагоне станет теплее.
Завозился сынок, я прилегла его покормить, и незаметно задремала. Через полчаса, меняя подгузник, я увидела, что моей собеседницы нет, как и ее сумочки. Были ли у нее вещи, как она уходила — я ничего не заметила.
На ее полке сидели оба встревоженных похмельных командировочных. Вид их показался мне странным, но уточнять что случилось я не стала. Мало ли что приснится после возлияний, судя по амбре…
Было еще темно, я взяла полотенце и пошла в туалет. В вагоне многие не спали, что было странно. У туалета в проходе, качаясь, стоя досыпал парень. Пока ожидала свою очередь, невольно прислушалась к разговору двух бабок неподалеку.
— И главное, в лицо светит, окаянный! Напугал зараза, — я его чуть сапогом по мордам не огрела спросонья, и рожа то бандитская…
— Поди, ищут кого, небось сбег кто от них, можа в карты проигрался. Вот давеча …
Тут подошла моя очередь, и неведомые поиски по вагону и исчезновение Натали, отступили на второй план. Да, и честно говоря, меня больше волновало, что малыш там один.
Утро было занято суетой, накормить, переодеть, сложить вещи к выходу. На перроне меня ждал мой самый лучший папочка, невысокого роста, с улыбкой и его фирменным прищуром, ожидавший, когда я дам ему на руки внука.
Отец подхватил Тоху, щелкнул ему языком «Ч-ка», дождался его беззубой улыбки, я засмеялась — оба счастливы, хоть встретились в первый раз, и мы пошли к машине.
Семья моя родом откуда-то с российских просторов, прадеды приехали в Сибирь на заработки, отец Александр Петрович Тороков простой русский мужик, невысокого роста, крепкий, — за свою жизнь был всем, кем возможно — шахтером, рабочим в геологической партии, маркшейдером, трактористом, механиком.
Он умел все — изготовить нехитрую мебель — табуретки, столы, сундуки, рамы как столяр, мог отремонтировать все — от утюга до трактора, рассказать занимательную историю, заниматься детьми — играть с ними, строить с ними хоть пирамидки, хоть замки, учить их пилить, строгать. И все это он делал с шутками, весело и с душой. Дети всех возрастов, свои и чужие, в нем души не чаяли. У него всегда в кармане была конфетка для ребенка. Скорее всего- не одна. Одного не любил мой отец — лень и слабость, презирал пьющих.
Мама — Анна Ивановна, домохозяйка, занималась детьми и домом. Она не работала — то есть вставала в пять утра доить коров, и ложилась в 11, уложив детей, приготовив гору еды, перемыв и перестирав все что нужно. То есть она работала дома — по дому по хозяйству на огороде. Руки у нее болели лет уже с сорока. Семья у нас большая — пять детей, сейчас все выросли и разъехались. Но все приезжают постоянно, стараются помочь. Правда, с наступлением 90-х, проблемами с устройством нам работу — чаще помощь получаем мы. В виде продуктов, иногда заначки, которую тайком сунут в руку, та папа, то мама.