Черный ход
Шрифт:
Так и жили, скрывая чувства друг от друга.
3
Джошуа Редман по прозвищу Малыш
Оглушительный гром. Небеса раскалываются сеткой трещин.
– Джош, просыпайся!
Сеть молний слепит глаза, отпечатавшись на внутренней стороне век. В ушах затихает эхо громового раската. Джош моргает, из глаз текут слезы. Нет, не молнии – лампа. Керосиновая лампа в руке Сэмюеля Грэйва. Гром? Хлопок двери.
Вечно Сэм ее не придерживает.
– Какого черта?! Что случилось?
– Горит
Перед глазами Джоша встает закопченный Кузнец. Блестит металл на затылке и предплечьях. Джош мотает головой, гонит видение прочь.
– Вот зараза! Надо людей собирать!
– А я тебе о чем?! Ну и здоров ты дрыхнуть… Еле добудился!
– Шериф в курсе?
– Велел поднимать тревогу и ехать тушить.
– Опять все на нас свалил?
Сэм криво улыбается.
– Ладно, собирай, кого сможешь. А я бегом в мэрию. Там во дворе водовозка с помпой. Кого поднимешь – гони ко мне, пусть помогают.
Сэм кивает. В дверях он оборачивается:
– Говорил же: быть тебе шерифом!
– Иди к черту!
– Едва глаза продрал – сразу командовать взялся!
– Скажи, чтоб верхом выезжали! И лопаты прихватили!
Спину ломит, словно Джош всю ночь таскал мешки с мукой. Ноют плечи, саднят бедра. Такое впечатление, сэр, что Джошуа Редман проскакал часов шесть в неудобном седле. Уже встав с кровати, Редман обнаруживает, что полностью одет. Только сапоги на полу валяются и пояс с револьверами висит на спинке стула.
Все остальное – на Джоше.
Тахтон, что ли? Ездил куда-то, пока Джош спал снаружи? Какие-то свои делишки обтяпывал?! Одна мысль о таком вопиющем самоуправстве приводит Джоша в бешенство. Вслед за бешенством приходит страх. Что еще делает ангел-хранитель, о чем его подопечный ни сном, ни духом?! До сих пор Джош видел от тахтона лишь добро, только добро, ничего, кроме добра. Но природная подозрительность не дает ему покоя.
– Эй, приятель! Ты где?
Сладкий голос Джоша не предвещает ничего хорошего.
Нет ответа. Молчит лес в голове, не мерцает у окна призрачный силуэт. Ладно, потом. Сейчас нет времени. Проклятье, никогда нет времени, когда оно нужно позарез!
– Мы с тобой еще потолкуем, дружище.
Мрачней тучи, Джош натягивает сапоги. Застегивает пояс, надевает шляпу, выбегает из дома. За спиной выстрел – это хлопает дверь. Оружие не проверил, вспоминает он на бегу. Впервые за много лет. Ладно, пожар – не война.
Обойдется.
На востоке над Великими Равнинами встает рассвет. Горизонт очертила тонкая пурпурная линия. Выше клубится пух из ангельских крыльев: нежно-розовый. Свет наступает, готовясь щедро пролиться на землю. Тьма откатывается на запад, к ломаной линии Скалистых гор. Длинные лиловые тени накрыли улицы и дворы, словно пытаясь удержать в городе частичку ночи.
Джошуа Редман топчет тени. Рассветные красоты? Вечная битва света и тьмы, в которой никогда не будет победителя? Прошу прощения, сэр, кому это сейчас интересно?!
К
Во дворе двое заспанных работников возятся с пожарной бочкой. Один, хромая на обе ноги, выводит из конюшни лошадей. Другой порезвее: он уже подсоединил брезентовый рукав к трубе, выходящей из днища дощатой водонапорной башни. Башня – предмет гордости мистера Киркпатрика, мэра Элмер-Крик. О да, сэр, Элмер-Крик – истинный оплот цивилизации! В городе с недавних пор есть водопровод. «Скоро свежая вода придет в каждое жилище!» – вещает мэр на собраниях городской общины. Пока же вода пришла лишь в десяток домов – в первую очередь посетив скромное двухэтажное жилище мэра.
Но дюжину водяных колонок в городе все же установили. Куда удобней старых колодцев, надо признать.
Работник откручивает здоровенный ржавый вентиль. От скрипа вянут уши. Рукав набухает, с громким бульканьем вода устремляется в бочку. Конюх запрягает фыркающих лошадей. Командный пыл Джоша иссякает: работа кипит и без его ценных указаний. Но торчать столбом, глазея на чужую работу, не в привычках Джошуа Редмана.
О нет, сэр!
– Кто умеет управляться с помпой?
– Оба.
Ответ едва слышен за скрипом вентиля и бульканьем воды. Поток, хлещущий в бочку, усиливается. Джош указывает на пожарную водовозку:
– Тогда вдвоем и поедете.
– Святые небеса! Что бы мы без тебя делали, Малыш?
Джош думал, что разучился краснеть от смущения, как девица на выданье. Ошибся, бывает.
– Без меня? Думаю, то же, что и со мной, – криво усмехается он, признавая поражение. – Пойду-ка, заседлаю свою Красотку.
Пегую кобылу Красотку он держит в муниципальной конюшне. Ездить верхом в последнее время приходится нечасто, а платить за постой и корм помощнику шерифа не нужно. Использование выгод служебного положения? Так точно, сэр! От законной экономии только дурак откажется. Вот вы бы отказались, сэр?
Так я и думал.
Конюшня здесь же, в дальнем конце двора. Третий денник слева. Темно, пахнет конским навозом, сеном. Немного – керосином. Наощупь Джош нашаривает лампу, висящую на занозистой стене. Чиркает спичкой, подкручивает фитиль.
В трех футах из тьмы проступает точеная лошадиная морда. Красотка косит на хозяина влажным глазом, недовольно моргает. Пламя керосинки слишком близко, это Красотке не нравится. Джош отодвигает лампу:
– Привет, солнышко!
Кобыла чутко прядает ушами, всхрапывает. Черт, надо было яблоко ей прихватить!
– Извини, подружка.
На всякий случай Джош хлопает себя по карманам. Что это? Яблоко? Тахтон постарался? Неужто ангел-хранитель заранее знал, что Редману доведется седлать Красотку?!
– Вот, моя хорошая. Угощайся.
Мягкие губы Красотки аккуратно берут яблоко с ладони. Сочное хрупанье. Похлопав лошадь по шее, Джош снимает со стены седло и уздечку.
Когда он выводит заседланную Красотку, лошади уже запряжены в водовозку. Бочка полнехонька, а к воротам подъезжают десятка три всадников. Уже рассвело, Джош узнаёт всех – включая Сэма и других помощников шерифа: Неда Хэтчера и Белобрысого Ганса.