Чёрный хребет. Книга 2
Шрифт:
Могу себе представить их мысли. До сего момента сражения между деревнями происходили как неожиданный налёт большой кучи людей на беззащитные цели. Армия на армию сходились редко и в основном ограничивались гневными криками, да перебранкой, как два стада диких обезьян. Никому не хочется сражаться с человеком, который может ответить.
Отнимать чужую жизнь для таких – легко и просто.
Но расстаться со своей – очень не хочется.
– У вас нет главного? – спрашиваю. – Или главный у вас испугался мне ответить?
Все вокруг меня уже мертвецы.
Стоило мне погрузиться в размышления о собственном превосходстве, как тут...
Провал.
Люди вокруг переместились на другие позиции, а я понятия не имею, сколько прошло времени. Десять секунд? Минута? Больше? Похоже, в таком состоянии я не стою даже одного противника. Какое счастье, что под маской никто не может увидеть моё выражение лица.
Да что со мной происходит?
Это какая-то изощрённая форма нарколепсии? Засыпать на ходу, но при этом иметь возможность передвигаться. Отдайте меня нейробиологам и учёные получат Нобелевскую премию.
– Я тут главный, ты оглох? – спрашивает мужчина, продолжая сидеть на лавке в тени.
Однако моя уверенность в себе испарилась. Я стою посреди врагов и не знаю, как реагировать: продолжать браваду или же попытаться убежать, пока меня не прикончили во время отключки. Мой мозг может зависнуть в самый неподходящий момент и на нём нет кнопки перезагрузки.
– Собирай своих обсосков и проваливайте отсюда, – говорю.
Пожалуй, это лучшая стратегия в данный момент – продолжать вести себя уверенно и вызывающе. Неожиданность моего появления может сыграть мне на руку и получится убедить их вместо кровопролития.
– А ты кто такой?
– Я защищаю эту деревню, – говорю. – Так что убирайтесь, пока я не рассердился.
Принять местных за жителей Фаргара было очень легко из-за цвета волос, но подойдя ближе, становится видна разница – они чуть темнее. И ещё... Зулла упоминала узоры на их одежде, но почему-то забыла сказать, что сама одежда сделана из человеческой кожи.
Неподалёку от меня стоит болезненного вида мужчина в накидке, посреди которой – обезображенное человеческое лицо. Когда-то это было живое, мыслящее существо, а затем с него содрали кожу, сшили кое-как и превратили в предмет гардероба.
Не могу даже представить, чтобы моя кожа вот так болталась на одном из людей.
– Ты защищаешь эту деревню один? – спрашивает вожак с усмешкой.
Самый отвратительный из всех присутствующих: заросший, с крупным носом, татуировки на лице и весь грязный. Грязь в каждой морщине, на щеках, на лбу. Казалось, он весь день работал в поле, а не пришёл убивать других людей. Но самое главное – его рубаха целиком состоит из сшитых между собой человеческих скальпов с волосами разного цвета.
Видимо, Орнас в своей кровожадности ушёл недалеко от Гуменда. С каждым днём я всё больше понимаю, почему Дарграг решил спрятаться от остальных за хребтом.
– Меня одного хватит, чтобы
Местные удивлённо глядят то на меня, то на вожака налётчиков. Две сотни рыжих голов поворачиваются из стороны в сторону, словно следят за матчем по пинг-понгу. Они не могут меня узнать, поскольку в прошлый раз я был в льняных штанах и рубахе, а сейчас в самурайской броне из стальных пластин, а голова – чёрное нечто, на которой я нарисовал жуткую ухмылку.
– Ничего себе, – заявляет вожак. – И как же эта деревня заслужила себе защитника?
– А это тебя не касается...
Снова провал.
Теперь вожак не сидит, а стоит на обоих ногах и ковыряется в зубах тонкой щепкой. Похоже, изначально я неплохо их напугал своим появлением и поведением человека, который контролирует ситуацию. Но мои зависания веселят окружающих.
– Как тебя звать?
– Не твоё дело, – говорю.
– Разве это не простейшие правила приличия? Нужно назвать своё имя собеседнику, чтобы он мог обращаться к тебе. В этой деревне все такие грубияны?
– Зачем мне представляться мертвецу?
– А ты мне нравишься, – заявляет вожак. – Всегда уважал сильных людей, даже если они не на моей стороне.
– Мне плевать на твои предпочтения и взгляды, – говорю. – Сейчас я наклонюсь для того, чтобы поправить шнурки на моих сандалиях. А когда я выпрямлюсь, то хочу увидеть ваши спины, удаляющиеся прочь.
– Что же произойдёт, если ты этого не увидишь?
– Никто из вас не захочет это узнать.
Наклоняюсь, чтобы поправить съехавшую на бок шнуровку, и пока я стою на одном колене, окружающие люди не двигаются. Взять их удивлением и уверенностью не удалось. Битвы не миновать, значит пора вызывать подмогу.
Завожу руку за спину и делаю короткий, рубящий, взмах ладони – предельная готовность. Когда я выпрямляюсь, вожак с ухмылкой спрашивает:
– И что теперь?
– А вот, что, – говорю.
Из-за моей спины вылетает стрела и попадает в одного из налётчиков – мужчину со старой, обвисшей, морщинистой грудью. От удивления он ударяется о стену позади себя, но падать не собирается – бежит ко мне с яростным криком, выставив перед собой копьё.
Первым ударом я отбиваю оружие противника в сторону, а вторым начисто сношу ему голову: превосходно наточенный клинок проходит через его шею легко и непринуждённо. Тело опускается вниз, а голова по инерции падает мне в руки. Бросаю её прочь.
Даже сила жемчужины не понадобилась. Воины из Орнаса настолько неумелы, что сами сокращают дистанцию, держа длинное оружие.
– Принесите мне этого выродка! – ревёт вожак. – Сделаю подушку из его кожи!
Убедить врагов уйти не получилось.
Битва началась.
Позади меня выбегают остальные: Вардис, Арнас, Лира с луком. Но впереди всех мчится Буг: огромный, в маске с пылающими глазами, с ногами, что колонны, от которых дрожит земля. И двуручный меч, которым он может разрубить троих разом. Нужна поистине огромная сила и несколько человек, чтобы противостоять такому монстру.