Черный капеллан
Шрифт:
Вообще, с годами старик сильно сбавил. Йона помнил его еще с детства: поджарый, резкий и с веселым нравом. Сейчас негласный хозяин района превратился в настоящего солидного старика. Внешне он походил на престарелого оперного певца или лавочника, которым по документам и являлся.
Джакомо Папарджио, также известный как Топор или Папа Джи, пятидесяти двух лет отроду, был хозяином нескольких магазинов мяса, владельцем небольшой скотобойни и этого вот стейкхауса. Лавочник как есть, вот только лавочник не носит с собой пару ножей для рубки мяса, а
Бандит сидел на своем любимом месте и с аппетитом уплетал здоровенный стейк с жареными грибами и пюре из корня сельдерея. Камаль, конечно, дергал тигра за усы, вваливаясь в ресторан в самый разгар трапезы, но делать нечего. Если ему нужны ответы, то получит он их только здесь. Папа Джи был негласным королем разбоя, и практически каждая банда отстегивала ему свой маленький процент. Смельчаки, решившие, что они выше требований какого-то старика, конечно, находились, правда никто из этих зазнавшихся ублюдков не оставался на этом свете достаточно надолго, чтобы их имена запомнились.
Заметив вошедшего инспектора, Папа отдал короткую команду охраннику, и тот без разговоров приставил к столу стул. Йона поблагодарил кивком и, стянув шляпу и плащ, передал их второму, а затем сел напротив. Быстро подбежавший мальчишка-официант поставил перед нежданным гостем столовые приборы, но Йона покачал головой.
– Салют честным людям, – с улыбкой произнес инспектор и откинулся на стуле. – Мне только воды с газом в закрытой бутылке.
– И тебе, блудный сын. – Бандит отрезал от своего стейка тонкую полоску и обмакнул мясо в соус. Заметив нерешительность на лице официанта, он кивнул: – Принеси холодную с ледника, не открывай и дай офицеру чистый стакан. Он у меня в гостях.
Парень удалился, а уже через минуту перед инспектором стояла запечатанная бутылка с водой и хрустальный стакан. Йона быстро открыл бутылку и наполнил стакан до половины. Вода «Сальосс» была не самой дорогой, но этот вкус инспектор любил с детства.
– Мог бы не так жестко с ребятами.
– Не дерзили бы, оставили бы зубы при себе.
– Как всегда… резкий на расправу. – Старик указал на него вилкой с нанизанным на нее куском мяса: – Вот все твои проблемы в том, что ты сначала бьешь морду, а потом думаешь, что тебе за это будет.
– Мне что-то за это будет? Я при исполнении.
– Слыхал? – спросил он вернувшегося Листа. – Мальчик у нас при исполнении. Нет чтобы заглянуть к любимому дяде, спросить, как у старика дела.
Душегуб только картинно закатил глаза.
– Что у тебя все неплохо, Папа, видно и так. Вон – утро только началось, а у тебя мясо в меню.
– У кого утро, а у кого поздний ужин.
– Понимаю, я вон тоже здесь по работе.
– По работе? – старик поднял бровь, давая понять, что сейчас с ним надо быть осторожным. – Тогда пошел вон отсюда. Вызывай повесткой и допрашивай при свидетелях и под протокол.
– Не подумаю даже. Мелкое
Глаза бандита превратились в пару тонких щелок.
– Мальчик, а ты не забываешься? То, что я помню тебя еще с сиськой во рту, не делает тебя особенным, как и жетон у тебя на шляпе. Это Олдтаун, малыш, тут копы пропадают. Даже нормальные, как ты.
– Выслушаешь, может? Я просто так бы не пришел.
– Ну, ты наглец. – Бандит расхохотался так, что стал похожим на милого и доброго старика. Вот только одно его слово, и инспектора сейчас вынесут через заднюю дверь с перерезанной глоткой. – Ты отвык, наверное, но тут и за меньшее нож под ребро можно получить.
– Не отвык. Просто я знаю, что ты мне…
– Молчать!
Инспектор играл с огнем. Напоминать при свидетелях о долге перед Папой – верх безумия, но старый бандит не оставил ему других вариантов.
Один из охранников встал у Йоны за спиной, готовый накинуть по сигналу удавку. Но вместо приказа старик внезапно успокоился и произнес:
– Я доем стейк за минуту. Время пошло, говори.
Минута – это не так уж и мало, чтобы не суметь донести до Топора глубину той жопы, в которой они вот-вот окажутся. Йона отхлебнул немного минеральной воды и начал:
– В городе появились новые ребята. Беспредельщики. Ты про них не мог не слышать. Обносят мелкие банки и кассы. Сегодня вот подломили «солдатиков». Не смотри так на Листа, это случилось всего несколько часов назад, ему еще не донесли. Так вот, валят они народ пачками.
– И? – Топор жевал медленно, смакуя каждый кусок.
– Дело уже на контроле в министерстве, а последний налет затронул ветеранов. Представляешь, какой вой поднимется в городе, когда прибудет спецгруппа из госбеза, а затем военная прокуратура? Они перетряхнут все вверх дном, каждому заглянут в жопу.
– Йона!
– Без обид, но это будет. Я вас не прикрою.
– И чего ты просишь?
– Имена.
– Ты без мозгов, меня о таком просить?
– Твой…
– Мой долг не значит, что я должен стучать легавым. Можешь хоть на каждом углу растрепать, братва поговорит немного, но я отбрешусь. А вот от работы на легавых я получу только пулю в башку. Удумал тоже.
– Понял. – Инспектор собирался уходить и уже встал, оттолкнув стул, когда Джи постучал пальцем по столу.
– Сядь. – Йона подчинился. – Только из любви к моей покойной сводной сестре, упокой господь ее душу. Наградила же она меня племянничком.
Разговор поворачивал в хорошее русло, обычно воспоминание о сводной сестре приводило Папу в доброе расположение духа. Мама запомнилась крайне добросердечной женщиной, которую практически всю любили. Ее внезапная смерть осиротила не только инспектора с сестрами, но и одного очень злобного босса местных бандитов. Йона помнил, с каким лицом стоял Папа Джи возле гроба мамы. Нет, похоже, сегодня его тут не задушат.
Топор помолчал для порядка, а затем начал спокойно:
– В Зверинце о твоих ребятах не говорят. То, что ты мне тут наплел про военных, я и так понял до тебя. Тем более что от этих налетов казна не получила свою долю. Нужно делиться, а эти даже не поздоровались…