Чёрный Корпус. Отряд "Зеро"
Шрифт:
Неизвестно, сколько времени продолжалось это безумие, но в один прекрасный момент пятно обрело чёткость, превращаясь в красное лицо с мясистым носом и старомодными очками, и я услышал воркотливый голос.
– С возвращением, голубчик. Ах, и заставил ты старого доктора поработать. Как себя чувствуешь, дорогой?
Я рассматривал лицо, не зная, что ответить. Просто не понимал, что мне говорят. К тому же язык, как и тело, отказывался повиноваться. Даже перевести взгляд получалось с трудом. А ещё я не помнил - кто я. Зато из глубин памяти вдруг
Шафран. Шафран Абрамович Розенбаум.
Имя ударилось о стеклянную стену в голове, но не уплыло обратно. Следом за ним всплывали всё новые слова и понятия. Они беспорядочно толпились, и я понял, что очень важно выстроить их в чёткую систему.
Доктор поднёс руки к моему лицу, оттянул пальцами веки, посветил в глаза, исчез из поля зрения, появился снова.
– Ты в больнице, голубчик. Уже неделю. Я - твой лечащий доктор, Шафран Абрамович. Отдыхай, голубчик. Теперь всё пойдёт намного быстрее.
Старый доктор оказался прав. Я всё больше и больше времени проводил в сознании. Молчаливые санитары по очереди делали мне массаж, утыкивали тонкими длинными иголками, кормили, мыли и проводили много незнакомых и непонятных процедур. Особенный эффект я чувствовал после массажа и иголок: появлялось странное и приятное ощущение, что весь организм гудит, как кабель под напряжением, к этому добавлялась удивительная лёгкость, и казалось, что ещё чуть-чуть - и я взлечу, как летал, невидимый, во время комы. Тело пока не слушалось, самопроизвольно подёргивая конечностями, зато в голове прояснилось всё. Я вспомнил, кто я, как сюда попал и что со мной произошло. Единственными загадками оставались шлюп и моя дальнейшая судьба.
А ещё я решил играть по своим правилам и как можно дольше прикидываться, что ни о чём не подозреваю.
Это в моих интересах.
И наверняка скоро предстоит первый экзамен.
Они пришли через пару дней.
Один из санитаров как раз закончил с утренними процедурами, когда дверь палаты, куда меня перевели, открылась, явив Шафрана Абрамыча. Доктор быстро и деловито подошёл ко мне, осмотрел лицо, глаза, постучал по локтям и коленкам, удовлетворённо хмыкая на ответные подёргивания конечностей, и безапелляционно заявил.
– Поздравляю, голубчик. Ещё дней десять - и ты в строю.
Какой строй? Он о чём? Руки-ноги только-только на команды мозга реагировать начали, говорить до сих пор не могу.
– Ах, совсем забыл, - Розенбаум коснулся лба двумя пальцами.
– К тебе гости. У тебя наверняка полно вопросов. Они тебе всё объяснят.
Он добродушно улыбнулся и отошёл к двери, зовя гостей, пока один из санитаров регулировал кровать так, чтобы я полулежал.
Через несколько мгновений палата наполнилась людьми.
И если Абрамыча и нервно улыбающегося Семёна я знал, то двое других - в чёрной форме без опознавательных знаков - оказались незнакомы.
Один из пары - высокий и широкоплечий мужчина, с едва заметным загаром, почти беловолосый,
Вторая из пары, светло-русая девушка, полная противоположность. Среднего роста, очень приятной внешности и полноты, она создавала ощущение тепла и даже уюта. Но только до тех пор, пока я не встретился с ней взглядом. Серые красивые глаза оказались не теплее глаз блондина.
Понимание на острый кинжальный взгляд пришло разом.
Даггер. Леночка.
Девушка вздрогнула, словно я произнёс её имя и позывной вслух, и посмотрела на беловолосого. На Ингвара. На каменном лице командира неизвестного мне отряда не дрогнул ни один мускул. Леночка снова перевела взгляд на меня, а я вспомнил о стеклянной стене.
Что-то лёгкое, невидимое, едва ощутимо коснулось стены и пропало. Даггер кинула на своего командира короткий взгляд, еле заметно качнула головой: не получилось. Ингвар чуть приподнял белую бровь. Слова для взаимопонимания этой паре явно не нужны.
Но от дальнейшего общения этих двоих меня отвлёк Семён.
Начало формы
– С возвращением, капитан, - особист, радостно улыбаясь, подошёл к кровати и присел на край, закрыв собой остальных гостей.
– Как ты?
Я постарался ничем не выдать своих чувств.
До твоей "заботы" на здоровье не жаловался, гнида.
– Он пока не говорит, Семён Михайлович, - Розенбаум счёл нужным вмешаться.
– Но всё понимает.
– А, ага, - особист нервно покосился через плечо в сторону доктора.
– Понял. Так вот, Алексей, Лёх, - он снова обернулся ко мне, счастливо щерясь.
– Я очень рад видеть тебя живым!
Господи, как хорошо, что тело мне не подчиняется! Хотя даже так рука дёрнулась. Больше всего сейчас мне хотелось придушить Семёна. Хотя знаю, чую - не врёт, паскуда. Наверняка каждую ночь во сне свой портрет с чёрной ленточкой видел.
Так. Спокойно, Лёха, спокойно. Ты - не один. Тут есть люди, способные без особого оборудования пошарить у меня в мозгах. Не сомневаюсь, что Даггер здесь именно для этого.
Старательно прячу все эмоции за стеклянной стеной. Надеюсь, те двое ничего не заметили.
– Ты хоть что-то помнишь?
– Семён старательно пытается найти ответ у меня в глазах. Ловлю своё отражение в его зрачках. Почти стеклянный взгляд, вид бревна бесчувственного. Отлично. Послушаю, как он будет выкручиваться.
– Ясно, - особист улыбался, но заметно нервничал.
– Так вот, давай так. Я спрошу, ты отвечай "да" или "нет". Если "да", то моргни один раз, "нет" - два раза. Хорошо?
Хорошо. Это я могу. Общаться с тобой именно сейчас мне - надо.
Один раз закрываю глаза. Семён просто счастлив.