Черный кот на рояле, или В возбуждении уголовного дела отказать
Шрифт:
– Во-первых, не передергивай. Я совсем не это имел в виду.
– Тем более, что ты имел, то я и ввел. – Бритвин и Краснов громко ржут над этой, по их мнению, очень удачной шуткой. – Гони пузырь. – Еще раз напоминает Петя.
– Да иди ты куда подальше. – Стараясь быть невозмутимым, огрызаюсь я. – Если на то пошло, то рассчитываться со мной должен ты и немеренно. Кто сегодня меня на сутки задвинул? Не ты ли?
– А причем здесь я, – наглея на глазах, говорит Петя, – это к Михалычу все претензии, к нему, неродному.
– Ну и хрен с тобой. Теперь, если что, лучше не подходи.
– А куда ты денешься! Ты же старший, тебе и отвечать за нас всех. –
Хлопает входная дверь и в помещение просто врывается взъерошенный Альберт. Не давая нам раскрыть рот для подобающей оценки столь невежливого проникновения в святая – святых, прямо с порога, выпучив глаза, кричит. – Быстро на выезд!! Убийство. Этого нам как раз и не хватало, успеваю подумать я.
– Ты чего разорался? – обрывает Полякова Воробей. – Вбегаешь, как очумелый, слюной брызжешь. Давай конкретно. Кого убили, где?
Альберт переводит дыхание. – Со «скорой» заявка поступила. Труп женщины в квартире, огнестрел. Соков уже в курсе. Приказал всех в адрес направить. Группу из Главка уже вызвали. Давайте быстрее! – жалобно просит Альберт.
– А Галевичу доложил? – интересуюсь я.
– Он вместе с Михалычем на совещании в управе.
– Адрес-то какой…… Гаврила? – Насмешливо спрашивает Воробей и тут же чертыхается – это его территория. Ни слова больше не говоря, начинает неторопливо собираться. Я тоже одеваюсь, беру дежурную папку и жду Воробья.
– Машина где? – спрашиваю Альберта, заранее зная ответ.
– На ней Соков уехал.
– А как мы, по твоему мнению, до места добираться должны? – раздраженно шипит Птицин,
– Ребята, – мнется Альберт. – А я здесь причем. Сказано, вас направить, вот я и направляю. Доберетесь как-то, своим ходом.
– Ладно, все ясно, – безнадежно машет рукой Воробей. – Поехали на моей. Петро! Будьте с Лехой и Андреем на месте. Я из адреса отзвонюсь, тогда и подскочите. Ну что, вперед и с песнями.
– Милиционера я туда направил. – Вдогонку нам сообщает Поляков.
– Молодец, службу знаешь. – Не оборачиваясь, бросает Толя.
На улице сумерки. Через десять минут подъезжаем к типовой пятиэтажке-«хрущевке» начала шестидесятых годов. Точно в такой же проживаю и я. По обшарпанной лестнице поднимаемся на третий этаж. Вот и нужная квартира. На лестничной площадке стоит постовой.
– Привет, Саня. – Здороваюсь с ним за руку. – В адресе кто есть?
– Только бабка – свекровь потерпевшей. Больше никого. Дверь не заперта, заходите, – добавляет он, видя, что я потянулся к звонку.
Спрятав руку в рукав куртки, берусь за дверную ручку и тяну на себя. Первым захожу в коридор, осматриваюсь. Я нахожусь в ничем не примечательной, трехкомнатной малогабаритке, уже требующей хотя бы косметического ремонта. С кухни, навстречу нам семенит заплаканная женщина весьма преклонного возраста. Воробей выступает вперед.
– Здравствуйте, гражданка. Что у вас произошло?
Женщина указывает на дверь комнаты. – Вот там.
Прошу Анну Ивановну, так зовут бабулю, в комнату не заходить, и открываю дверь. Следом заходит Воробей. Для себя сразу отмечаю, что обстановка в комнате не нарушена. Воробей уже склонился над трупом. Это женщина лет тридцати. Наверное, при жизни довольно миловидная. Что ж – смерть не красит. Ее правая рука откинута в сторону, пальцы полусогнуты. В области груди, чуть слева, на халате имеется отверстие. Ткань вокруг него пропитана уже успевшей подсохнуть кровью. Приглядываюсь.
Выходим на кухню. Я присаживаюсь за стол. Воробей встает рядом, прислонившись плечом к дверному косяку. Анна Ивановна молча глядит на меня. Я достаю из папки чистый лист бумаги и ручку. Прошу ее дать мне документы потерпевшей. Она выходит в коридор и сразу возвращается с паспортом. Записываю: «Петухова Татьяна Егоровна, 19… года рождения, место рождения Ленинград, прописана… здесь же».
– Анна Ивановна, кто еще проживает в квартире?
– Я, сын – Николай и Таня… проживала. – Она говорит тихо, вытирая слезы какой-то тряпицей. – Мужа я три месяца назад похоронила.
– Кем Вам приходилась Татьяна?
– Она моя невестка. С Колей поженились пять лет назад. Вот все время и жили здесь.
– А где сейчас Коля?
– Он в командировке. Позавчера звонил. Вот, должен приехать.
Я кратко записываю все, что говорит мне Анна Ивановна.
– Понятно. Расскажите, что произошло сегодня?
Анна Ивановна кладет ладони на кухонный стол.
– Я вчера утром к сестре собралась ехать. Она в области проживает. Таня последнее время себя плохо чувствовала и все время дома находилась. У сестры я заночевала. Позвонила домой и Таню предупредила, чтобы ни беспокоилась. Она сама детдомовская. Кроме Коли и меня, у нее никого не было. Приехала обратно уже после обеда. Позвонила – никто не открывает, хотя знаю, что она должна быть дома. Тогда я своими ключами дверь открыла. Зову ее, никто не откликается. Разделась, зашла в их комнату и вижу…. – Анна Ивановна тихо плачет. – Сразу «скорую» вызвала. Они приехали. Говорят, что здесь милиция нужна. Врач прямо из квартиры и позвонил по 02.
Я откладываю ручку и собираюсь задать следующий вопрос, как дверь в квартиру с шумом распахивается и появляется Соков. Следом за ним вижу Галевича. Я и Воробей выходим навстречу. Михалыч решительным шагом заходит в комнату, где находится труп Петуховой, и некоторое время внимательно осматривается.
– Что тут, докладывай. – Обращаясь ко мне, говорит Соков.
Коротко обрисовываю ситуацию.
– Маловато вы здесь наработали. – Соков недоволен.
– Что есть, Николай Михайлович. Пока группа добирается, будем работать. Может быть, что новое появится.
– А где остальные?
– Все на месте, команды ждут. – Вместо меня отвечает Воробей.
– Я сейчас п-приеду и разберусь, какие команды еще вам нужны! Моего п-приказа им мало, каких-то дополнительных команд ждут! – Михалыч не на шутку рассержен. – Птицын, мы только сегодня говорили о дисциплине. Говорили?
Воробей соглашаясь, молчит.
– Я от вас что-то лишнее требую? Я только требую, чтобы вы беспрекословно выполняли все мои требования. – Соков замолкает и смотрит на часы.