Черный котел

Александер Ллойд

— Не вижу никого, — сказала она, когда подошли остальные. — Взгляните сами.

— Это говорит о том, — пробормотал бард, заглядывая через плечо Эйлонви, — что здесь никого и не было. Во всяком случае, уже давно. Тем лучше! У нас будет сухое местечко, где мы сможем отдохнуть.

Тарен убедился, что хижина пуста и жильцов в этом пустынном, тесном и Захламленном убежище нет, хотя здесь был такой беспорядок, какого и в комнате Даллбена не увидишь. В одном углу стоял большой ткацкий станок, обмотанный перепутанными и оборванными нитями. Полотно на

станке было соткано меньше чем наполовину и так небрежно, что почти сплошь состояло из узлов и прорех. Разбитая и надтреснутая глиняная посуда грудами была набросана на столе. В другом углу высилась куча сломанного и ржавого оружия.

— Как вам понравится, — раздался за спиной у Тарена веселый голос, — как вам понравится.

Глава одиннадцатая

ХИЖИНА

Тарен стремительно обернулся и занес над головой меч. Но вместо меча в его руке вдруг оказалась извивающаяся холодная змея, которая с шипением нацелилась ему в лицо. С криком омерзения и ужаса он отбросил ее в сторону. Змея шлепнулась на землю и тут же снова превратилась в сверкающий клинок меча. Эйлонви прижала ладони ко рту, подавляя крик. Тарен отпрянул назад.

Перед ним стояла низенькая и толстенькая крошечная женщина с бугристым, словно покрытым болотными кочками, лицом и парой живых, острых черных глаз. Ее волосы свисали, как пучки бесцветных болотных трав, переплетенных стеблем ползучего вьюна и украшенных булавками с драгоценными камнями, небрежно и как попало воткнутыми в это подобие прически. Темное бесформенное платье без пояса было покрыто грязью и сплошь залатано разноцветными заплатами. Огромные босые ступни утопали в скользкой жиже.

Путники плотно прижались друг к другу. Гурджи сильно дрожал и тут же спрятался за спину Тарена. Бард, бледный и встревоженный, тем не менее имел воинственный вид и приготовился защищаться.

— Подойдите, мои утята, — весело и даже игриво произнесла колдунья. — Обещаю, вам нисколечко не будет больно. Ты можешь поднять свой меч, если хочешь, — добавила она, снисходительно улыбаясь Тарену, — хотя он тебе и не понадобится. Никогда не видела жабу с мечом. Впрочем, и меча у жабы тоже видеть не приходилось. Так что бери, не стесняйся. Если хочешь.

— Мы хотим остаться такими, какие мы есть, — вскричала Эйлонви. — Не думай, что мы собираемся позволить кому бы то ни было…

— Кто ты? — спросил Тарен. — Мы не сделаем тебе ничего плохого. У тебя нет причин угрожать нам.

— Сколько веточек в птичьем гнезде? — неожиданно спросила колдунья — Отвечайте быстро! Ну вот, видите, — расхохоталась она, — бедные цыплята, вы не знаете даже этого. Тогда как же вы можете знать, чего по-настоящему хотите в вашей жизни?

— Одно я знаю точно, — возразила Эйлонви, — я не хочу быть жабой!

— Ты хорошенькая маленькая уточка, — проворковала колдунья масленым голоском, — не отдашь ли ты мне свои чудесные волосики, раз уж они все равно тебе больше не понадобятся? Со своими я просто замучилась. Привыкай

к тому, что некоторые вещи исчезают и тебе больше никогда не придется увидеть их опять.

Она подпрыгивала и гримасничала, наслаждаясь своей беспредельной властью над ними.

— Не имеет значения, — вновь заговорила колдунья, — понравится ли вам быть жабами, прыгающими по болоту, сидящими на поганках… может, и нет. Но, по правде, жабы никогда не сидят на поганках. Зато вы сможете квакать и купаться в росе по утрам. Очаровательно, правда?

Она вдруг приблизилась к Тарену и зашептала ему на ухо:

— Не пугайся! Ты же не веришь, что я сумею это сделать с тобой? Я великодушна, так ты считаешь? Но не я пришла к вам, а вы ко мне. А я не терплю сутолоки и толкотни в своем доме. И, поверь, сделаю все, что пообещала.

Тарен в это время судорожно высчитывал про себя всевозможные способы спасения своих друзей. Он бы не поверил всем угрозам этого мерзкого кривляющегося существа, если бы не помнил отвратительную змею в своей руке, ее холодные глаза и острый ядовитый зуб, нацеленный на него.

— Сначала вам может не понравиться быть жабами, — ворковала между тем колдунья, — Понадобится время, чтобы привыкнуть. Но, — она протянула к ним ручки, — уверена, коли уж это случится, вам ничего другого и не захочется.

— Зачем тебе это нужно? — вскричал, все более взъяряясь от собственного бессилия, Тарен.

Он с омерзением отпрянул, когда колдунья ласково потрепала его по щеке. А та вдруг переменила тон и злобно проговорила:

— Разве люди не могут не совать нос не в свое дело? Пожалеть вас? Сделать исключение для одного, двух, трех? А потом появятся здесь десятки, сотни, тысячи вам подобных? Сотни и сотни топчущих, покоряющих, заселяющих эти топи! Нет, поверь мне, так будет лучше для всех. Несколько лишних жаб — и никого лишнего еще сотни лет!

В этот момент по другую сторону холма показались еще две фигуры. Обе как две капли воды были похожи на эту толстую маленькую колдунью. Но у одного существа на шее висело ожерелье из молочно-белых камней, а другое было закутано в черный плащ с надвинутым на голову капюшоном, почти скрывающим лицо.

Волшебница подбежала к ним и весело закурлыкала;

— Орвен! Оргох! Мы сейчас будем делать жаб!

Тарен вздрогнул и скосил глаза в сторону барда и Эйлонви.

— Вы слышали эти имена? — поспешно прошептал он. — Мы нашли их!

Лицо барда дышало тревогой.

— Ничего хорошего это нам не принесет, — сказал он. — Пока не они, а мы у них в руках, вряд ли стоит беспокоиться о Котле. А что касается купания в росе, — продолжал он шепотом, — то в иных обстоятельствах это могло бы мне и понравиться. Но не сейчас и не в облике жабы. — И его передернуло.

Гурджи притих и лишь сопел от страха.

— Никогда не встречала того, кто может говорить о таких гадостях и при этом улыбаться и радоваться, — шепнула Эйлонви. — Я себя чувствую так, будто по спине у меня снуют вверх-вниз цепочки муравьев.