Черный котел
Шрифт:
— Мы должны попробовать ошеломить их, застать врасплох, — сказал Тарен. — Не знаю, сможем ли мы сладить с ними, но и они, быть может, не сумеют сделать что-нибудь с нами всеми одновременно. Во всяком случае, надо попробовать. Вдруг один или двое из нас спасутся!
— Если случится так, что я… что я… ну, если я превращусь… — проговорил бард. — А ладно! Вот что я имею в виду: если со мной что-нибудь случится, прошу тебя, двигайся осторожней, внимательно смотри, где идешь, куда ставишь ногу.
Тем временем
— Ну, Ордду, — капризно сказала та, что была с ожерельем на шее, — почему всегда надо превращать в жаб? Это скучно! Не можешь, что ли, придумать что-нибудь другое?
— Но они такие хорошенькие, — возразила Ордду, — из них получатся очаровательные жабы!
— А что плохого в жабах? — вмешалась колдунья в плаще. — Вечно ты недовольна, Орвен, всегда стараешься все усложнить.
— Я только предложила придумать что-нибудь новенькое, Оргох, — извиняющимся тоном проблеяла та, — просто ради разнообразия.
— А я люблю жаб, — рассуждала Оргох, пожевывая толстую губу.
Даже в тени капюшона видно было, как подергиваются нос, губы и щеки горящей нетерпением колдуньи.
— Посмотри на них, стоящих перед нами, — сказала Ордду, — маленьких беспомощных гусяток, мокрых и грязных, дрожащих и молчащих. Я побеседовала с ними и думаю, они наконец поняли, что им будет хорошо.
— Ну да, это те самые, которых мы видели скачущими по Болотам, — каркнула Орвен, поигрывая бусинами. — Ты так ловко заманил Охотников, — обратилась она к Тарену, — так умело утопил их, что любо-дорого было смотреть.
— Отвратительные существа эти Охотники, — пробормотала Оргох. — Мерзкие, волосатые, злобные. Меня от них тошнит.
— Они неутомимы, — осмелел бард, — и, боюсь, не отстанут от вас.
— Верно. Вчера у нас здесь была их целая орава, — сказала Ордду. — Они всюду совали свой нос. Как и вы. Теперь вы понимаете, почему мы не собираемся делать исключения ни для кого?
— Мы ведь не делали исключения для тех, не так ли, Ордду? — спросила Орвен — Хотя тогда они превратились вовсе не в жаб.
— Помню, очень хорошо помню, дорогая, — недовольно проворчала первая колдунья, — Но тогда ты была Ордду и могла делать все, что тебе заблагорассудится. Но сегодня мой день, Ордду — я, и я сотворю то, что задумала.
— Это нечестно, — перебила ее Оргох. — Ты всегда хочешь быть Ордду. Мне доставалось быть Оргох три раза кряду, а ты была Оргох только один раз.
— Что поделаешь, сладость моя, — пропела Ордду, — всем нам не нравится быть Оргох. Это не так приятно, согласись. Кстати, у тебя такое ужасное несварение желудка. Ты бы лучше обращала побольше внимания на то, что выбираешь поесть.
Тарен старался внимательно следить за перепалкой колдуний, но понял только одно — что окончательно запутался. Теперь он уже не мог разобрать,
— Если Охотники Аннувина ваши враги, — сказал он, — значит, мы с вами можем стать друзьями. Мы тоже боремся против них.
— Враги, друзья… Те становятся этими, а эти — теми, — пробормотала Оргох. — Поторопись, Ордду, и отведи их в сарай. Какое ужасно длинное утро выдалось сегодня! Я проголодалась.
— Ты жадное, прожорливое существо, — проворчала Ордду, вкрадчиво улыбаясь, однако, старой карге в капюшоне. — Вот еще одна причина, почему никто из нас не желает быть Оргох. Впрочем, если ты научишься держать себя в узде… Ладно, послушаем, что эти милые мышки хотят нам сказать. Это должно быть забавным. Они такие очаровательные вкусняшки.
Ордду повернулась к Тарену.
— Теперь, мои утятки, — сказала она любезно, — объясните, как это вышло, что вы в таких неладах с Охотниками?
Тарен заколебался, опасаясь выдать план Гвидиона.
— Они напали на нас, — начал он осторожно.
— Конечно, они это сделали, мои бедные уточки, — ласково пропела Ордду. — Они всегда на кого- то нападают. Вот одно из преимуществ быть жабами: вам больше не придется беспокоиться о таких пустяках, как Охотники. Вас ждут веселые вечерние концерты в болоте и прекрасные влажные утра среди свежей зеленой ряски. Безусловно, вам придется сторониться цапель, зимородков и змей. Но, кроме этого, вас не будет волновать ничто в мире.
— Но кого это «вас»? — перебила ее Орвен. Она повернулась к Ордду. — Ты разве не собираешься узнать их имена?
— Да, моя кошечка, — проворковала Орвен, пожевав губу, — я люблю узнавать имена.
Тарен снова заколебался. Стоит ли раскрывать перед этими ведьмами их подлинные имена?
— Это… это, — сказал он, указывая на Эйлонви, — Индег. А это — принц Глессих…
Орвен хихикнула и игриво пихнула в бок Ордду.
— Ты только послушай его, — сказала она. — Они просто восхитительны, когда пытаются врать.
— Если они не хотят назвать нам свои настоящие имена, — сказала Оргох, — то превращай их просто так, безымянными.
Тарен осекся. Он понял, что лукавить бесполезно.
— Это Эйлонви, дочь Ангарад, — твердо сказал он. — И Ффлевддур Пламенный…
— Бард с арфой, — добавил Ффлевддур.
— А это Гурджи, — продолжал Тарен.
— Гурджи? — переспросила Орвен с большим интересом. — Мне кажется, я слышала о зверьках этой породы. Но никогда не знала, как они выглядят.
— Это не зверек и не один из породы гурджи, — вставила Эйлонви. — Это Гурджи. И он единственный.