Черный Котел
Шрифт:
Гвидион был вполне доволен быстротой их продвижения, хотя и предупреждал, что им еще предстоит самая трудная и опасная часть пути.
Все были в хорошем расположении духа, кроме Доли, который терпеть не мог ехать верхом. Он сердито ворчал, что, мол, пешком у него получается намного быстрее.
Отдых в небольшой, защищенной со всех сторон от ветра и посторонних глаз роще обещал быть приятным. Ффлеуддур протянул арфу Адаону и уговорил его спеть. Адаон, удобно прислонившись спиной к дереву, взял инструмент и на мгновение замер. Взгляд его стал мечтательным и ускользающим. Голова склонилась
Голос арфы и голос Адаона слились в таком согласии, в такой чудной гармонии, какой Тарену еще не доводилось слышать. Лицо певца было обращено к звездам, и казалось, серые глаза его видят далеко-далеко, проникая в самые глубины бездонного неба. Лес умолк. Стихли ночные звуки.
Это была не воинская короткая баллада, а песня мирной и спокойной радости. Тарен слушал и слушал, и звуки этой песни наполняли сердце его счастьем и покоем. Он желал бы, чтобы музыка продолжалась вечно, но Адаон остановился почти внезапно. С печальной улыбкой он протянул арфу Ффлеуддуру.
Путники завернулись в плащи и уснули. Эллидир лег в стороне от всех, у ног своей лошади. Тарен положил под голову седло, а руку – на рукоять меча. Ему не спалось. С нетерпением ожидал он рассвета и продолжения похода. И уже в полудреме, мнилось ему, он увидел скользнувшую среди ветвей темную крылатую тень. Тарену вспомнился сон Адаона.
На следующий день путники перешли реку Истрад и стали продвигаться на север. Здесь король Смойт должен был отделиться от колонны и поехать к Каер Кадарн, чтобы собрать и подготовить своих воинов. С недовольным ворчанием он подчинился Гвидиону, все еще не смирившись с тем, что не придется ему принять участие в основном деле.
А впереди, среди холмов, замаячили зеленые просторные луга. Колонна сбавила ход, и вскоре после полудня всадники спокойным шагом въехали в лес Идрис. Трава здесь высохла, пожухла, превратилась в колкую коричневую поросль. Когда-то цветущие дубы и ольха, так хорошо знакомые Тарену, сейчас показались ему странными. Листья их повисли на склонившихся ветвях, словно клочки истрепанной одежды, а черные стволы открыты были ветрам и торчали, будто обуглившиеся кости.
Некоторое время спустя лес кончился, и показались отвесные склоны скалы, вершина которой была зазубрена наподобие каменной короны. Гвидион дал знак своим спутникам ехать вперед. Сердце у Тарена стеснилось, и он не сразу решился направить Мелинласа на каменистую тропу. Хоть Гвидион и не произнес ни слова, Тарен прекрасно понял, что Врата Ночи уже недалеко.
Узкие тропы, вьющиеся вверх над глубокими ущельями, стали теперь уже и круче. Ехать по ним можно было по одному, колонна растянулась. Тарен, Адаон и Эллидир двигались в хвосте колонны. Но Эллидир ударил пятками по бокам Ислимах и, тесня Тарена, стал пробивать себе дорогу вперед.
– Твое место сзади, скотник! – закричал он.
– А твое там, где ты оказался! – отпарировал Тарен, натягивая поводья Мелинласа, чтобы не уступать дороги.
Лошади стали отталкивать одна другую. Всадники шпынялись коленями и локтями. Ислимах встала на дыбы и дико заржала. Свободной рукой Эллидир схватил уздечку Мелинласа, чтобы принудить коня
Мелинлас, напрягши все четыре ноги, вновь обрел равновесие. Тарен лежал животом на ускользающем из-под него склоне, извивался, скреб ногами гладкие камни, тщетно пытаясь взобраться на тропу. Адаон мгновенно спешился, спрыгнул на выступающий острый камень и ухватил Тарена под мышки. Мощным рывком он вытянул Тарена наверх, будто мешок с мукой, и тот плюхнулся на тропу. Эллидир спрыгнул с седла и подставил плечо Мелинласу, ухватив его за подпругу. Мало-помалу, кряхтя и упираясь ногами в каменные уступы скалы, он поднимал Мелинласа, до тех пор пока конь и сам не шагнул на середину тропы.
– Ты дурак, что ли? – кинулся Тарен к Эллидиру. – Гордость твоя совсем вытеснила разум! – Он подбежал к Мелинласу и обнял его, потом вдруг поглядел на Эллидира с некоторым удивлением и даже уважением. – Ты спас Мелинласа. Ну и силенка у тебя! Не подумал бы! – признался Тарен.
Эллидир, пожалуй, впервые выглядел смущенным и испуганным.
– Я не хотел тебя столкнуть, – начал он. Потом вскинул голову и неожиданно грубо добавил: – Я спасал коня из королевской конюшни, но не лошадь скотника.
– Я тоже восхищаюсь твоей силой, Эллидир, – резко сказал Адаон. – Но стыдно выказывать ее таким образом. Черное существо едет рядом с тобой в седле. Даже сейчас я вижу его.
Один из воинов Морганта, услышав шум, дал сигнал тревоги. Почти сразу Гвидион, а за ним и король Моргант прошагали назад вдоль цепочки воинов. Позади них спешили взволнованный Ффлеуддур и невозмутимый карлик.
– Твой дружок-скотник не выдумал ничего лучшего, как попытаться выехать вперед меня, – вызывающе сказал Эллидир. – Если бы я не вытащил его лошадь…
– Это правда? – строго спросил Гвидион, оглядывая истерзанного Тарена и его порванную и испачканную одежду.
Тарен, не собираясь отвечать, сжал губы и кивнул. Он заметил удивление в озленных глазах Эллидира.
– Мы не имеем права терять людей, – сказал Гвидион, – а вы рискнули сразу двумя. К сожалению, я не могу никого отправить назад. Каер Даллбен уже далеко позади. И все же я это сделаю, если такое повторится. И тебя, Эллидир, и любого другого.
Король Моргант вышел вперед:
– Это подтверждает то, чего я опасался, лорд Гвидион. Наш путь труден, даже сейчас. Представляю, как нелегко нам придется, когда мы будем отягощены захваченным Котлом Арауна. Я настаиваю на том, чтобы не возвращаться в Каер Даллбен этой дорогой. Гораздо разумнее будет принести Котел на север, в мое королевство. – Он надменно поглядел на Гвидиона и уверенно продолжал: – Я также предлагаю часть моих воинов оставить в засаде, чтобы обезопасить наше возвращение. В обмен я предлагаю этим троим, – он указал на Тарена, Эллидира и Адаона, – поступить под мое начало, когда я стану атаковать. Если я правильно понял по выражению их лиц, они предпочтут это ожиданию в резерве.