Черный Кровавый Триллиум
Шрифт:
Вот и фонтан — значит, звуки падающей воды ей не приснились. На другой стороне фонтана — лестница, ведущая куда-то вверх, во тьму. Куда она ведет? На ступенях отпечатались следы, от них исходит красноватое сияние. Или это ей тоже чудится?
Хэмил без колебаний показал на лестницу:
— Вперед!
Он поставил сапог точно на отпечаток, но, прежде чем ступил на следующее светящееся пятно, вокруг что-то неуловимо изменилось. Генерал чуть повернул голову и приказал:
— Ее — вперед! Да гоните вы эту дрянь!
Воины тут же тычками погнали принцессу вперед, вверх по лестнице. Следом из какого-то небытия, мертвящего мрака надвинулось мордастое, с кровоподтеками, заросшее бородой лицо
— Что там? Ловушка? — Перехватив веревку у арбалетчиков, он принялся толкать Кадию, понуждая ее переставлять ноги со ступеньки на ступеньку.
Она достигла клубящейся тьмы, нависающей над лестницей, сунула туда голову.
Святой Триллиум! Кадия вскрикнула. В глаза ей ударил сноп света, но ни капельки не ослепил. Тотчас лезвие меча, за рукоять которого она держалась и который по-прежнему торчал за спиной, накалилось так, что принцесса почувствовала боль от ожога. Но она не могла ни отодвинуть, ни переместить клинок. Тут же она услышала изумленный всхлип Хэмила.
Кадия уже наполовину погрузилась в нависающий над лестницей мрак. В этот момент кроваво светящиеся следы, указывающие ей путь, исчезли. Перед глазами на шестой, скрытой тьмой и невидимой лаборнокцами ступени возник серебряный круг с Черным Триллиумом в центре. Она наступила на него и почувствовала себя свободной. Теперь каждый ее шаг оставлял отпечаток волшебного цветка. Тьма рассеялась, и генерал, заметив, что кровавые следы исчезли и на смену им пришли изображения священного растения, вновь вскрикнул от изумления. С каждым шагом вверх у Кадии прибавлялось сил. В сердце разгоралась ярость, теперь она почувствовала уверенность — стоит ей повернуться, и она сможет поразить этих трех негодяев. Прежде всего Хэмила.
Ни в коем случае!
Наученная горьким опытом, принцесса с легкостью обуздала себя. Она уже наделала столько ошибок, столько раз безрассудно бросалась на врага! Теперь любой промах мог стоить жизни. Эти трое далеко не простачки — каждый из них мастерски обращается с оружием. Особенно Хэмил... Ей уже доводилось видеть, как он владеет мечом. Скритеков он рубил, как капусту! Два других держали в руках заряженные арбалеты — им хватит времени, чтобы всадить в нее каленый болт. К тому же они глаз с нее не спускают и, наверное, предполагают, что она способна выкинуть какой-нибудь фортель. Меч, конечно, волшебный!.. Могучее оружие — вон как распалился! — но нельзя терять голову. Следует покорно сносить тычки и ждать удобной минуты. Во внезапности — ее спасение.
Наконец они поднялись наверх и попали в длинный, с высоким потолком зал. По трем его стенам бегали красные огоньки. Никакого фонтана здесь не было — посередине был установлен объемистый, похоже, сделанный из металла постамент, светившийся разноцветными гирляндами. Из него, словно из удобренной земли, росло высокое растение, стебель которого заканчивался гигантской черной почкой. Или бутоном...
Хэмил шагнул вперед, чтобы поближе разглядеть удивительное растение. Правую руку он держал на рукоятке меча. Он и здесь не изменил себе — по-прежнему вел себя нагло, дерзко, а ведь оказался в самом сердце враждебного ему мира. Одним словом, вояка до мозга костей... Тут ему не на что было рассчитывать, грубая сила в этом странном городе — не помощница, однако вся его поза, удары сапогом по постаменту показывали, что ему даже в голову не приходит, будто на свете есть силы, перед которыми он и его жестокие подчиненные — букашки. Дай такому волю — и он затопчет все живое на земле. Эта мысль окончательно вывела Кадию из оцепенения. Теперь она полностью готова к бою. Неужели Хэмил, подобно Красному Голосу, верил в собственную неуязвимость, в неодолимую мощь тех штучек Орогастуса, которые якобы нельзя было победить?
Генерал,
— Я слышал,— в голосе Хэмила послышались какие-то новые, доверительные нотки,— что сила требует крови. Она ею питается. Это место, безусловно, является обителью силы. Отрубите ей руку, сжимающую рукоять,— пусть ее кровь окропит это место.
Солдаты взяли Кадию за плечи и толкнули к Хэмилу.
— Я,— голос генерала окреп,— человек, требующий крови. Я привык платить кровью за то, что мне нравится и что я хочу взять.
Острием меча Хэмил указал на удивительное растение. Оно на глазах вздрогнуло, и бутон тут же раскрылся. Яркий сноп света поглотил цветок. Или это не цветок, а что-то похожее на изваяние синдоны? Разобрать было трудно.
Да сейчас и не до этого. Кадия заметила, что оба ее стража расслабились, и, рванувшись вперед, мгновенно освободилась от них. Спряталась за постаментом... Лезвие волшебного меча стало ярко-зеленым.
Изменился и тон алеющих на стенах огоньков, сплетающихся в диковинные световые сети. Столб огня вырвался из бутона — и лица арбалетчиков странно побагровели, черты их исказились, и, вместо того чтобы броситься на Кадию, они попятились, принялись загораживать глаза руками. Что же они там увидели?.. Однако вверх Кадия посмотреть не решилась — нельзя ни на мгновение оставлять врагов без наблюдения.
Лицо Хэмила тоже потемнело. От гнева? Точно! Он вдруг взревел, что-то выкрикнул на лаборнокском наречии, однако даже шага вперед не сделал. Кадия уже было приготовилась отразить нападение, но генерал и с места не стронулся. Более того, сопровождавшие его воины в диком страхе бросились наутек.
Это было поразительное зрелище! С солдатами творилось что-то странное — чем дальше они убегали, тем ярче становилось свечение вокруг их тел. То же произошло и с генералом, но, не в пример своим подчиненным, он, сделав ложный выпад, попытался нанести Кадии решающий удар. Девушка между тем буквально полнилась силой, которую неутомимо вливал в нее волшебный меч. Она легко отбила выпад врага, но в следующее мгновение и на нее, и на генерала Хэмила навалилась странная грузная тяжесть, спеленала конечности, затуманила голову. Теперь, чтобы поднять меч, требовались неимоверные усилия, но особенно худо пришлось генералу. Мужчина он был массивный, большого роста. Кадии с огромным трудом удалось сделать выпад — острие меча коснулось горла лаборнокца.
Хэмил издал истошный вопль, откинул голову, затем, к совершенному изумлению Кадии, резво развернулся и рысью бросился вон из зала. Гулкие его шаги, дребезжание доспехов и какие-то жалкие всхлипы раздались на лестнице, потом топот переместился куда-то вдаль.
Принцесса опустила меч — она двинуться не могла. Неожиданно сверху упала капля крови, брызги коснулись руки, сжимающей оружие. Кадия подняла голову.
Бутоны наверху стали открытыми глазами...
Багряная дымка, висевшая в зале, растаяла. Обозначился выход из этого таинственного, вытянутого в длину помещения. Что-то непонятное творилось и с мечом — он словно заплясал в руке, и Кадия, повинуясь внушенному чем-то или кем-то порыву, подняла его рукоятью вверх.
Все три бутона на набалдашнике раскрылись, все три ока смотрели вверх, под сводчатый потолок, где горели их три более крупных собрата. Тонкие лучики связали глаза попарно — сияние было ослепляюще, золотисто, словно в комнате внезапно распахнули окно и в лицо Кадии ударил сноп солнечного света.
Свечение быстро угасло. Теперь три вознесенных ввысь ока внимательно смотрели на нее — ласково, дружески. Она тоже заглянула в их глубину. В следующее мгновение столб огня над чудесным цветком окончательно исчез.