Черный Кровавый Триллиум
Шрифт:
— Увы, этого я не умею,— печально признался Портоланус.— Если бы умел, никогда бы не очутился на борту вашей неуклюжей шаланды.
Лицо Джерота стало пепельно-серым, вены на шее вздулись. Он изо всех сил старался не потерять управления гигантской триремой. Руки так вцепились в штурвал, что побелели.
— Волшебник, я страшно устал, а эта словесная перепалка еще больше утомила меня. Я не юноша, к тому же не очень здоров, и моя работа заключается не в манипулировании тяжелым штурвалом во время шторма, а в том, чтобы отдавать команды рулевому. Или я немедленно позову его, или мы рискуем сбиться
Колдун начал заворачиваться в свои просторные одеяния.
— Отлично. Если королева Ганондри умрет и король Ледавардис будет справедливо править вами, вы и весь пиратский флот признаете его своим господином? Будете подчиняться его приказам?
— С удовольствием,— сказал адмирал Джерот.— Но если вы надеетесь, что сможете подчинить своей воле этого юношу, подумайте еще разок. Он прикидывается тупицей только для того, чтобы не раздражать свою бабушку.
— Я так и думал. Если он умен, тем лучше. Может быть, он избежит роковых ошибок Ганондри.
— Роковых?
— Я собираюсь избавиться от королевы-регентши, как только она станет бесполезной для меня.
— Я могу предупредить ее о вашем злом умысле.
Портоланус засмеялся:
— Можете, но думаю, не будете этого делать. Лучше расскажите обо всем королевскому чаду. Если он, получив рэктамскую корону, станет сотрудничать со мной, то в скором времени завладеет богатством, которого не добудешь за тысячу лет пиратского промысла. У него будет бессчетное количество галерных рабов. А вы, адмирал Джерот, получите все, что пожелаете, в том числе и пост наместника короля в Лабровенде.
— Но когда выкуп будет выплачен...
— Король Антар и его дети никогда не вернутся живыми на родину, независимо от выкупа. А королева Анигель, разлученная с семьей и талисманом, увидит, как мое волшебство и объединенные силы Тузамена и Рэктама завоюют ее земли. О да!.. Ее воля будет сломлена, все это произойдет очень быстро.
Снова одетый в свою свободную робу, Портоланус, казалось, уменьшился в росте, тело его опять согнул возраст. Лицо приняло отталкивающее выражение. Он открыл наружную дверь рубки и дрожащим голосом окликнул офицеров. Рулевой и двое пиратов поспешно вошли внутрь. Короля Ледавардиса среди них не оказалось: он ушел, воспользовавшись второй дверью.
— Когда вы в следующий раз увидите милейшего юношу, передайте ему мои наилучшие пожелания,— сказал адмиралу колдун.— И скажите, что очень скоро я собираюсь побеседовать с ним о будущем.
Он накинул капюшон и вышел. Но на этот раз ни качка, ни ветер нисколько не мешали ему; он шел медленно и уверенно, с легкостью сохраняя равновесие, словно судно стояло на якоре в спокойной гавани, а он после обеда вышел на палубу подышать и размяться.
Принц Толивар снизу окликнул их:
— Вы что-нибудь видите?
— Огромные волны и зловещее темное небо с быстро бегущими облаками,— отозвался принц Никалон.— Когда судно опускается, вижу волны, когда поднимается — небо.
— Земли не видно,— сказала принцесса Джениль.— Только океан.
— Забавно,— сказал Толо.—
Якорный отсек освещался через два иллюминатора, расположенные на высоте восьми элсов над грубыми досками пола их новой тюрьмы. В тесном помещении были только три тощих матраца с пыльными старыми одеялами, прикрытая крышкой бадья для отходов, глиняный кувшин с теплой вонючей водой и корзинка с краюхами черствого хлеба. Ники и Джен решили, что продолжать голодовку не имеет смысла, и уже съели половину хлеба.
Убедившись в том, что их похитители не собираются возвращаться, двое старших детей вскарабкались наверх по огромным звеньям якорной цепи, заполнявшей почти все пространство темницы. Преодолевая звено за звеном, они миновали громоздкую двойную лебедку с железными шестернями, поднимавшую и опускавшую якоря, и добрались до клюзов, сквозь которые цепи тянулись к носу корабля. Они запретили маленькому Толо лезть с ними. Когда нос триремы нырял в бушующие волны, цепи глухо звенели и брызги, проникавшие внутрь, обдавали Ники и Джен. Попав в первый раз под этот душ, они даже не вскрикнули — и воздух и вода были теплыми.
— Эти якоря снаружи так чудовищны, что закрывают весь обзор,—сказал Ники.
— Как ты думаешь, мы сможем вылезти через эти отверстия и убежать? — спросила Джен.
— Из-за якорей щели очень узки,— ответил Ники.— Даже если у нас это получится, мы упадем прямо в воду и нас затянет под корабль.
— Спускайтесь,— заныл Толо.— Мне кажется, я слышу, как скребутся в углу эти отвратительные крысы.
— Вот трусишка.— В голосе Никалона было больше доброты, чем осуждения.— Они тебя не укусят.
— Но я их ненавижу, они такие страшные и грязные. Спустись, Ники, и прогони их. Пожалуйста!
Наследный принц начал спускаться. Немного поколебавшись, сестра последовала за ним. Цепи были выпачканы липким вонючим речным илом и увиты зинорскими водорослями, что делало их чрезвычайно скользкими.
— Когда корабль наконец причалит к какой-нибудь пристани и опустит якоря,— сказал Ники,— тогда мы и сбежим! Прямо через эти дыры, по цепи и в воду!
— Пираты не такие дураки,— ответила Джениль.— Перед тем как стать на якорь, они выведут нас отсюда.
В полумраке глаза ее казались огромными. Когда корабль нырнул вниз, как камень, а потом подпрыгнул и взлетел в небо, она, не чувствуя страха, крепко вцепилась в огромное железное кольцо. Убедившись, что маленький Толо плохо слышит их, Джениль заговорила опять — на этот раз едва различимым шепотом:
— Ники, как ты думаешь, а не собираются ли они убить нас?
— Если мама заплатит выкуп — не убьют.
— А что будет с отцом?
Ники отвернулся. Его сестра была отважна и великодушна, и он обычно полностью доверял ей, но сейчас считал себя не вправе делиться своими подозрениями о судьбе несчастного короля Антара. Если Антара не будет на троне, Рэктам сможет спокойно нанести удар по состоятельным южным соседям: зачем рыскать по морям в поисках добычи, если можно ограбить богатое государство. Ники часто слышал разговоры отца с матерью о подобной угрозе. Опасность исходила от ненасытной пиратской королевы.