Черный кузнец

Эльтеррус Иар

— Гончую с собой брать? — поинтересовался он.

— Возьми, — кивнул Мастер Душ. — Собачка хорошая, пригодится, особо коли кого напугать до полных штанов надобно. Да и в бою сгодится, токо отправь ненадолго в Инферно, пусть парочку демонов словит, да сожрет. Проголодалась, поди. Лошадей возьмите в конюшне Дома, там есть чужные лошадки, адские. Всем хороши, но мясо уж больно любят. Но вам то не проблема, добудете.

— Понял, — кивнул капитан.

— Тогда мы пошли готовиться? — спросил Старец Горы.

— Погодите чуток, — прогудел Черный Кузнец. — Коли в Багдаде все начнется, я

вас срочно назад призову, особенно тебя, — кивнул он Старцу, — чтобы перехватить у подменыша твою организацию, а то твои воспитанники подгадить способны, думая, что твой приказ выполняют. Надо бы вас сразу туда отправлять, но Изаму никто лучше не сыщет.

— Мои могут подгадить, да, — позволил себе почти незаметную улыбку старик, — хорошо тренировал.

— Подумай на досуге, как перехватывать.

— Подумаю, Вла…

— Не зови меня так, — недовольно прервал его древний бог. — Зови учителем или наставником, я никому не Владыка и не Повелитель. Я — Кузнец Душ, не более, но и не менее.

Он наклонил голову, единственный глаз вспыхнул багровым пламенем Бездны, и в кузне зазвучали нечеловеческие, пронизывающие до глубин души, заставляющие буквально корчиться голоса и пугающая до онемения, скрежещущая, но одновременно возвышающая музыка:

Прочь! Уходи, не смотри мне в глаза! Свет позади, нет дороги назад. Да, это месть, это страшная месть… Я — тот, кто есть, да, я тот, кто я есть!{Отрывок песни «Прочь!» группы «Черный Кузнец». (Прим. автора).}

— Хорошо, учитель, — наклонил голову Старец Горы, которому эти слова, и сама песня пришлись по душе, невзирая на то, что большинство его знакомых. Услышав что-либо подобное, выли бы от ужаса и бились в припадках падучей.

— А теперь идите.

Четверо арабов и европеец поднялись, поклонились сюзерену и вышли из кузни, отправившись в оружейную — надо было подобрать себе япанское оружие. Оставшиеся проводили их взглядами и уставились на Мастера Душ. Тот некоторое время молчал, затем негромко произнес:

— Ну что ж, приступим к перековке. Иветта, ложись вон на ту лежанку. Только сначала клятва.

Проныра вздрогнула, встала, подошла к Черному Кузнецу и вложила свои руки в его огромные лапищи. Произнесла клятву верности, подсказанную симбионтом, и удивилась пробежавшему по телу холодному огню, ясно говорившему о том, что эта клятва — не просто слова. Затем вздрогнула, нервно поежилась, подошла к указанной лежанке и легла на нее.

Черный Кузнец одним коротким плетением усыпил девушку, покосился на во все глаза смотрящих на него магов и триаду — давно не доводилось работать у кого-то на глазах — призвал душу Иветты, положил ее на наковальню, раздул горн, достал молот и с размаху ударил, начав преобразование.

* * *

Уставшие до полусмерти крестьяне в широкополых шляпах, стоящие по щиколотку в воде и обихаживающие рисовое поле, услышали какой-то шум и с опаской посмотрели

на дорогу неподалеку. Из-за поворота выехало пятеро самураев на огромных лошадях с мохнатыми ногами, таких в этих местах мало кому видеть доводилось, их разводили на севере Европы. Крестьяне опасливо переглянулись, надеясь, что на них не обратят внимание, ведь самурай, ежели ему что не понравится, может и голову смахнуть. Вон, Акаси из соседней деревни вот так убили ни за что, одному из воинов, будь они прокляты, захотелось проверить остроту меча. Но повезло, самураи проехали мимо, даже не посмотрев на склонившихся в поклоне крестьян, только один из них, уже старик, что-то сказал своим спутникам.

— Да, совсем тут люд нищий, — ответил Кевин на реплику Старца Горы, обратившего внимание на оборванный вид крестьян. — В Багдаде небогато, но тут…

— А у вас дома? — поинтересовался Али.

— Побогаче будет, — проворчал бывший капитан стражи, вспоминая зажиточные домики бюргеров Риханесбурга. — Нет, бедняков тоже хватает, но кто работать хочет, тому дело найдется и без куска хлеба не останется. Бургомистр у нас хороший, всегда старался людям помочь. А уж ежели голод случался, и за так людям зерно с городских складов раздавали, в Риханесбурге за последние двадцать лет никто от голода не помер, не было такого. Даже сирот призревали, девчонок в монастырь женский отправляли, а пацанов — в казармы стражи, там и росли. Потом на службу шли.

— Правильно! — резко кивнул Старец Горы. — Я всех своих учеников тоже на улице подобрал, когда от голода загибались. Вырастил, натренировал, и гнилых среди них почти не было. Несколько раз, правда, ошибался. Малик, например…

— Да, он совсем сгнил, — поморщился Наиль. — Ну да шайтан с ним, погиб в бою. Только учитель…

— Что? — повернул к нему голову тот.

— Среди наших есть еще трое похожих, им понравилось, когда подменыш их детей и женщин резать отправил. Говорили, что наконец-то учитель от слюней ненужных избавился…

— Вот как?.. — помрачнел Старец Горы. — Кто?

— Фейсал, Хабиб и Кахир.

— Ладно, подменыша задавим, поглядим, что с ними делать.

Немного помолчав, старик обратился к Кевину:

— Значит, Изаму последний раз ощущался в окрестностях города Нара?

— Да, — подтвердил тот. — Мы в двух милях от того места, где он был перед тем, как исчезнуть.

— Так, может, убит?

— В том-то и дело, что жив, Мастер Душ каким-то своим способом проверил, точно жив, но найти его невозможно. Похоже, в каком-то изолированном месте сидит, где его никаким магическим поиском не сыщешь. Ежели стены с адамантитовым или мифриловым покрытием, так и бог не узнает, что там внутри.

— Ох, чуйка моя говорит, что драться придется, — задумчиво покачал головой Али.

— Моя тоже, — бросил на своего воспитанника косой взгляд Старец Горы. — Ладно, едем дальше.

Грунтовая дорога вилась мимо небольших, залитых водой рисовых полей, на которых горбатились оборванные крестьяне в соломенных шляпах. Они старательно кланялись, боясь привлечь к себе внимание самураев. Путникам до них дела не было, а расспрашивать их бесполезно, будут только заверять в своей преданности, но ничего толкового не скажут.