Черный лебедь. Романы
Шрифт:
Капитан, человек средних лет, широкий и мощный, рыжеволосый и краснолицый, чтобы придать своему утверждению особое значение и приукрасить проявившееся у него раздражение, хлопнул по столу массивной веснушчатой рукой, на которой огнем горели рыжие волосы.
– Раз я обязался доставить вас на Санта-Крус, то доставлю. И то это для меня плохо, но Гваделупа совсем не для меня.
Мисс Присцилла подалась, вперед:
– Вы говорите о пиратах, капитан Брансом?
– Да!
– ответил тот.
– И это тоже факт.
Поняв, чем
– Клянусь частью, об этом не стоит даже упоминать в присутствие дамы. Во всяком случае в наши дни этот факт имеет значение только для трусов.
– Ого!
– капитан Брансом в ярости раздул щеки.
– Пираты, - сказал майор Сэндз, - это все уже в прошлом.
Лицо капитана побагровело. Его возражение приняло форму деланного сарказма:
– Конечно, плавание в Карибском море сейчас так же безопасно, как в каком-нибудь английском озере.
Высказавшись, он полностью переключился на обед, тогда как майор обратился к месье де Берни:
– Следовательно, вы едете с нами не дальше Санта-Крус?
Поскольку выяснилось, что посягательство на их уединение будет кратковременным, к нему вернулось былое добродушие, и манеры стали более обходительными, чем прежде.
– Не дальше, - ответил тот.
Лаконичность ответа не поощряла дальнейших вопросов, тем не менее майор Сэндз настойчиво продолжал интересоваться.
– У вас там есть дела?
– Нет, никаких. Я ищу корабль. Корабль, чтобы добраться до Франции.
Майор был озадачен.
– Но, несомненно, находясь на борту такого прекрасного корабля, как «Кентавр», вы могли бы спокойно добраться до Плимута, а там найти шлюп, который перевез бы вас через пролив.
– Верно, - сказал де Берни.
– Верно! Я об этом как-то не подумал.
Майор почувствовал внезапное опасение, что, возможно, сказал слишком много. К своему ужасу он услышал высказанное мисс Присциллой предложение, которое, как он опасался, сам же подсказал.
– Теперь вы подумаете об этом, месье?
Черные глаза де Берни вспыхнули, останавливаясь на ней.
– Видит Бог, мадемуазель, вы способны заставить человека поступить таким образом.
Майор Сэндз довольно внятно фыркнул на это, как он считал, выражение неугомонной и дерзкой французской галантности. Де Берни же после небольшой паузы с задумчивой улыбкой добавил:
– Но увы! На Санта-Крус меня ждет друг. Я должен вместе с ним плыть во Францию.
– А я думал - на Гваделупе, куда вы так стремились попасть, - с легким удивлением сказал майор.
– Ведь Санта-Крус вам предлагал капитан.
Если он думал смутить месье де Берни, поймав его на этом противоречии, то вскоре ему пришлось разочароваться. Француз медленно, все еще улыбаясь, повернулся к нему, но задумчивость уступила место презрительной усмешке.
– Ну, зачем же упрекать меня в невинном обмане, совершенном из учтивости к даме. Это скорее хитрость, чем доброжелательность,
Майор Сэндз покраснел. Терзаясь от надменной улыбки француза и чувствуя себя в затруднительном положении, он совершил грубый промах.
– Зачем нужен обман, сэр?
– Добавьте также: зачем нужна учтивость? У каждого свой характер, сэр. Вы осуждаете меня за вежливый обман, а сами проявляете оскорбительную прямолинейность. Оба мы хороши.
– В этом есть что-то, с чем я вовсе не могу согласиться. Чтоб мне лопнуть, не могу.
– Тогда пусть мадемуазель нас рассудит, - улыбаясь, предложил француз.
Но мисс Присцилла покачала своей золотистой головой.
– Это означало бы выступить против одного из вас. Слишком неблагодарная задача.
– Простите меня. Оставим этот вопрос нерешенным.
– Он снова повернулся к капитану Брансому.
– Кажется, вы говорили, капитан, что идете к Доминике?
Таким образом он перевел беседу в другое русло.
У майора осталось неприятное чувство унижения. Оно мучило его и нашло свое выражение позже, когда он с мисс Присциллой снова оказался на полуюте.
– Не думаю, чтобы французу понравилось, что его заставили замолчать, - сказал он.
За столом майор едва скрывал враждебность к чужаку, нарушившему его ощущение благополучия. В ее глазах он проиграл в сравнении с вежливым и спокойным французом. И теперь его самодовольство вызвало у нее раздражение.
– Разве его заставили замолчать?
– сказала она.
– Я этого не заметила.
– Вы не...
– светлые выпученные глаза майора, казалось, стали еще больше на покрасневшем лице. Затем он громко расхохотался.
– Вы, наверное, мечтали, Присцилла, и были невнимательны. Я ясно дал ему понять, что не позволю дурачить себя его противоречиями. Я всегда легко распознаю обман, и его рассердило столь быстрое разоблачение.
– Он очень достойно скрывал свою досаду.
– О, да! В этом я ему полностью верю. Но видно было, что я его задел. Чтоб мне лопнуть, видно было. Вы почувствовали степень его лицемерия. Сначала он не думал о плавании через океан на «Кентавре». Затем оказалось, что у него есть друг, который ждет его на Санта-Крус, а я знаю, что все время Санта-Крус ему предлагал капитан, которого он не мог уговорить высадить его, как он этого хотел, на Гваделупе. Интересно, что человек должен скрывать, чтобы так неуклюже лгать.
– Что бы там ни было, нам до этого дела нет.
– Вы делаете слишком поспешный вывод. Я же, в конце концов, королевский офицер, и мой долг - знать обо всем, что творится в этих водах.
– Зачем мучить себя? Через день-два он снова уйдет от нас.
– Конечно. И слава богу!
– Я вижу мало причин для радости. Месье де Берни проявил бы себя остроумным попутчиком.
Брови майора поднялись.
– Вы находите его остроумным?
– А вы нет? Разве не проявил он ума в своих ответах, когда вы его задели?