Черный лебедь
Шрифт:
И на этот раз Анна победила страх, сжав руку так, словно схватила нож.
– Дорогой Монтальдо, – сказала она, четко выговаривая каждое слово. – Я не позволю разговаривать со мной подобным образом. Считайте, что наши отношения на этом кончились. Что же касается рукописи, то можете ее выбросить. У меня есть копия. Вы великий издатель, но не единственный. И к тому же не непогрешимый. – И прервала разговор, положив трубку на аппарат.
Сняв шляпу, она удовлетворенно поглядела на себя в зеркало. Телефон зазвонил опять, но Анна даже не повернула головы.
По пушистому бухарскому ковру она прошла в гостиную, рукой дотронулась
Когда она приехала в Милан два года назад, то в чемодане ее не было ничего, кроме рукописи ее первого романа. Но юность и красота помогли ей выбраться из нищеты и безвестности. Ее роман был свеж, а облик располагающ и обольстителен – такое сочетание, помноженное на деловую хватку, не могло не принести ей успех. Литературный дебют при поддержке Эдисона Монтальдо ей с блеском удался. А сам великий издатель сумел без особого труда завоевать ее, ведь это было именно то, чего она сама хотела.
В относительно короткий срок Анна получила даже больше того, что надеялась получить. И вот теперь она готова была отказаться от всего и снова начать с нуля. Она никогда не любила Эдисона Монтальдо, как, впрочем, не любила никого. Лишь в отроческие годы она единственный раз была влюблена, да и то в незнакомца.
Когда отец бывал слишком пьян, чтобы заниматься своим делом, она заменяла его у железнодорожного шлагбаума. Ей нравилась эта работа. Пассажирские составы, которые с грохотом мчались мимо, волновали ее и всякий раз вызывали неодолимое желание уехать. Анна была убеждена, что где-то там, в иных краях, есть чудесные миры, которые ждут, чтобы их открыли. С жадностью глядела она сквозь окна вагонов первого класса на элегантных мужчин и женщин, которые о чем-то разговаривали, читали книги или обедали в вагоне-ресторане. Один только алый бархат купе уже приводил ее в трепет, и путешествовать среди такой роскоши было самым страстным ее желанием.
И вот однажды ясным летним утром какой-то светловолосый юноша, почти подросток, высунулся в окно и с улыбкой бросил ей розу. Он еще что-то крикнул, но стук колес заглушил его слова. Девочка схватила розу и сжала ее в руке, точно боясь упустить вместе с ней свое счастье. Она смотрела на поезд, исчезавший за поворотом, забыв обо всем, забыв даже поднять шлагбаум, пока дожидавшиеся на переезде небритый возчик и мотоциклист в черных очках своими криками не напомнили ей об этом.
Долго хранила Анна в памяти и в сердце лицо этого парня, то легкое движение, которым он бросил цветок, его непонятный, манящий голос. И долго потом всматривалась в лица глазеющих в окна пассажиров, мелькающих перед нею на переезде день за днем, но так больше его никогда и не увидела, словно все это только пригрезилось ей. Лишь несколько лепестков розы, засушенной среди книжных страниц, – вот все, что осталось от той единственной настоящей любви, которая была в ее жизни.
Когда Анна укладывала свои вещи в чемодан, телефон зазвонил второй раз. Она знала, что это Эдисон, но не хотела разговаривать с ним. Открыв маленький сейф, который скрывался в стене за рисунком Савинио, Анна достала драгоценности, подаренные Монтальдо, и уложила их в чемодан вместе с рукописью последнего романа. Затем она бросила последний
В прихожей она подождала, пока телефон смолкнет, и вызвала такси. Возбужденная сильным запахом духов и сборами хозяйки, Бижо носилась по комнатам и скулила, так что Анне нелегко было надеть на нее ошейник. Наконец ей это удалось, и, ведя на поводке свою собачку, она навсегда ушла из этого дома.
Привратник, увидев ее с чемоданом, бросился ей навстречу, чтобы помочь.
– Синьорина уезжает? – спросил он.
– Да, Оттавио, – ответила Анна. – Такси уже ждет меня. Отдай ключи от квартиры командору, когда он придет. А это тебе, – добавила она и протянула ему десять лир серебром.
Привратник поблагодарил ее широкой улыбкой, почтительно поклонился и долго смотрел вслед укатившей машине, пораженный столь решительным поступком синьорины.
Пока они добирались до виале Пьяве, водитель успел рассказать ей во всех подробностях историю о том, как один его друг, хороший парень, но еще неопытный зубной техник, удалял ему зуб. Его рассказ развеселил Анну и немного отвлек от мрачных мыслей.
Над городом безмятежно сияло солнце. Италия вступила в войну, но в этот жаркий июньский полдень все казалось еще спокойным и мирным. Анна подумала, что этот день похож на нее. Она тоже вела войну с жизнью, но, глядя на нее, никто бы не догадался об этом.
Остановив такси перед небольшим, но солидным особнячком девятнадцатого века, Анна расплатилась с шофером. Вестибюль встретил ее мягкой полутьмой, пахнущей старым деревом и мастикой. Консьерж дремал на стуле за стеклами своей привратницкой и не заметил, что перед ним прошла молодая женщина с собачкой на поводке и с чемоданом.
Анна поднялась на третий этаж и позвонила в квартиру с блестящей медной табличкой «Пьер-Джорджо Комотти». Вскоре послышался скрежет замка, и дверь открылась. Хозяин дома, в рубашке и жилете, с потушенной трубкой в зубах, встретил ее с непринужденной улыбкой светского человека, который никогда ничему не удивляется. Это был стройный красивый мужчина, немного похожий на Кларка Гейбла. Он сам сознавал это сходство и делал все, чтобы подчеркнуть его.
– Женщина, собака и чемодан, – задумчиво пробормотал он. – Что бы это значило? Впрочем, если это шарада – я знаю решение.
– Какое? – спросила Анна, не двигаясь.
– Название твоего нового романа, – улыбаясь ответил он.
– Увы, на этот раз интуиция тебя подвела.
– Дашь мне еще попытку? – с улыбкой попросил Пьер-Джорджо.
– Разумеется, – кивнула Анна.
– Женщина и собака ищут приют, – сказал мужчина и широко распахнул перед ней дверь.
– На этот раз в точку! – воскликнула она. – Я прошу твоего гостеприимства на время, хотя не знаю еще, на какое.
– Входи, дорогая. Добро пожаловать. Мой дом – твой дом!
Пожилой слуга появился за спиной хозяина дома. Несвоевременное появление Анны, похоже, прервало его послеобеденный отдых.
– Саверио, – сказал Комотти, – синьорина Анна Гризи поживет у нас некоторое время.
Саверио приветливо улыбнулся. Этот высокий, худой мужчина импонировал Анне своей любезностью и скромностью.
– Добро пожаловать, синьорина, – сказал он, взяв у нее чемодан. – Комната для гостей к вашим услугам.
– И принеси нам в гостиную кофе, – распорядился Пьер-Джорджо.