Черный легион
Шрифт:
— Из монашеского ордена «Черный легион», — громыхал, словно камни дробил, Скорцени под ржание стоявших за спиной у пленника эсэсовцев. — Слышали о таком?
— Извините, не приходилось.
— Представился случай познакомиться. Перед вами штурмбаннфюрер СС Скорцени. Только попробуйте заявить, что никогда не встречали этого имени!
— Боже, — опустился на колени не в меру располневший архиепископ. — Как же, слышал.
«Знал бы он, что каких-нибудь три часа назад я пугал его именем самого папу римского! — в страхе подумалось архиепископу. — Видел бы я этого человека до посещения
— Вы — тот самый Скорцени, что освободил из-под ареста Муссолини. Которому лично я верен и поныне.
— Верноподданнические чувства, преподобный, вас не спасут. Избавить вас от ада может лишь правдивый, как исповедь на Страшном суде, пересказ вашей беседы с папой. Неспешный, со всеми подробностями, намеками и недомолвками.
— Но зачем вам это? Обычный разговор о делах церкви.
— Как раз это меня и интересует. Для начала несколько уточнений. Люди, которые послали вас к папе, назвали себя монахами ордена христианских братьев? Не так ли?
— Один из них. Собственно…
— Отвечайте односложно: «да» или «нет»?
— Да, господин… господин Скорцени.
— Но вы-то сразу поняли, что они такие же монахи, как парни, которые доставили вас сюда — магистры богословских наук?
— Тут, видите ли…
— Поняли или нет?
— Все намного сложнее. Видите ли, у меня случились некоторые неприятности…
— Мне плевать на ваши неприятности! — свирепым голосом оборвал его Скорцени. — Настоящие неприятности ожидают вас здесь. Отвечать на мои вопросы! Кто эти люди на самом деле? Я понимаю, что они не вручали вам своих визиток. Но предположения, ваши предположения?
— Англичане. Очевидно, англичане. Тот, что приходил ко мне, монах Тото, из разведки. Я это понял.
— Монах Тото? Уже кое-что. Поподробнее опишите его.
— Как?
— Словно смотрите на икону. Представьте, что он уже висит перед вами.
Архиепископ, как мог, описал внешность монаха. Скорцени скрепя сердце, внимательно выслушал его.
— Вы давали обязательство сотрудничать с монахом Тото?
— Нет.
— Так «да» или «нет»?!
— Я же сказал «нет».
— Слишком невнятно, архиепископ. Сли-шком невнятно! Достаточно того, что я простил вам совершенно бездарно описанный портрет монаха Тото. Вы точно помните, что не подписывали обязательств сотрудничать с английской или любой другой разведкой? — один из стоявших рядом эсэсовцев схватил архиепископа за клок седеющих волос на затылке и запрокинул его голову, чтобы Скорцени удобнее было беседовать с ним.
— Зачем же вы так? Я ничего… Я ведь ни слова…
— Оставьте его! — сжалился Скорцени. — Значит, не подписали, наш прелюбообильный архиепископ.
«Прелюбообильный?! — ужаснулся Ориньяк. — Неужели ему тоже все известно?!»
— Не подписывал.
— Тогда подпишите. Мулла, текст обязательства. Поднимитесь. Сядьте за стол.
36
Диверсанты не стали ждать, пока Ориньяк, кряхтя и пыхтя, поднимется. Подхватив его под руки, оторвали от земли, перенесли к столу и почти швырнули в кресло. Тотчас же появился человек, одетый в форму офицера итальянской армии, и положил
Архиепископ знакомился с ним слишком долго и внимательно. Однако и Мулла тоже не терял времени зря. По очереди вмокая все пальцы его пятерни в подушечку с тушью, он оставлял их отпечатки у того места, где должна была появиться подпись.
— Вам что-либо неясно из того, что здесь написано? — вновь привел архиепископа в чувство громыхающий голос штурмбаннфюрера Скорцени.
— Значит ли это, что, получив подпись, вы даруете мне жизнь?
— А вы считаете, что СД существует лишь для того, чтобы коллекционировать отпечатки пальцев сановных покойников? Вы действительно так считаете, пре-по-доб-ный?!
— Что вы?! Упаси Бог.
— Упасать могу только я. Богу вы безразличны. Давно… безразличны. Когда должен прибыть к вам этот ваш «христианский брат»?
— Завтра, к шести вечера.
Скорцени и Мулла переглянулись. Они явно не ожидали, что визит будет нанесен так скоро.
— А не ошибаетесь, святейший? — усомнился Мулла, наклоняясь к архиепископу так, что чуть не касался лицом его лица. — Дорога, волнения…
— Он будет завтра, — впервые возмутился Ориньяк. Поняв, что убивать его пока не собираются, он заметно воспрял духом.
— И, конечно же, предварительно позвонит по телефону? — подключился Скорцени.
— Думаю, что да. Хотя о звонке мы не договаривались.
— Вы будете любезны с ним, как Иисус Христос с Иудой перед своим распятием. Или перед казнью они не виделись? Я вас спрашиваю, преподобный: непосредственно перед казнью Иисус и Иуда виделись?
Ориньяк растерянно смотрел на Скорцени. Он забыл, как там все происходило. Он просто не готов был ответить на его вопрос. Но дело даже не в этом. Архиепископа приводила в смятение и шокировала сама манера допроса.
— В общём-то да… Они виделись. Незадолго до казни.
— В Библии, знаете ли, все слишком туманно. Впрочем, это не имеет значения. Скажите вашему монаху, что у вас хорошие новости. Что вы ждете его. Он должен влететь в ваш дом на крыльях надежды. На крыльях, вы поняли меня?! Каким образом он будет улетать от вас — это уже наша забота. Вам все ясно?
— О да! Собственно…
— Во всех странах священники всех вероисповеданий отвратительно многословны, — поморщился Скорцени. — Тем не менее предоставляю вам редкую возможность проявить свое красноречие, описывая встречу с папой.
Скорцени уселся в кресло. Тотчас же появилась Лилия Фройнштаг и подала один бокал с вином Скорцени, другой — архиепископу. От штурмбаннфюрера не ускользнуло, каким плотоядным был взгляд, которым священник охватил фигуру девушки.
— Все, до мельчайших подробностей, — не дал ему возможности отвлечься Скорцени. — В каком зале он вас принимал? Как выглядят покои папы? Кто присутствовал во время беседы? О чем шла речь? Как папа реагировал на ваши предложения? В чем их смысл? Читайте, как проповедь. Не скупясь. У вас еще никогда не было столь внимательного прихожанина. Священнодействуйте, архиепископ Ориньяк, он же Шарден, он же спасенный папой старый греховодник, священнодействуйте…