Черный Легион
Шрифт:
– На этом корабле было почти две тысячи воинов, – произнес он сквозь зубы. Он не упомянул о десятках тысяч рабов, слуг, помощников и сервиторов, однако даже слова об утрате наших братьев были проявлением чувств, которого я в последнюю очередь ожидал бы от Делваруса. Он сказал что-то еще, но «Мстительный дух» вокруг нас дернулся, пробиваясь через очередную сокрушительную волну, от чего палуба на несколько минут погрузилась в мерцающий мрак, а тревожные сирены заработали еще громче.
Ультио опять закричала, и ее голос, словно бритва, резанул из вопящих ртов сотни горгулий
Когда этот двойной крик зазвенел у нас в сознании, я поднял взгляд на Ашур-Кая. Тот стоял на своей навигаторской платформе над мостиком. Его глаза были широко раскрыты, а длинные волосы трепетали, словно знамя на штормовом ветру. Он был напряжен, как и все мы, однако не видел никого из нас. Его зрение было настроено на мир за пределами корабля, а руки, лежавшие на двух колонках управления, передавали импульсы и команды к Ультио и самому «Мстительному духу». Мне никогда прежде не доводилось видеть, чтобы Ашур-Кай и Анамнезис двигались с такой безупречной синхронностью, повторяя движения друг друга. Каждый раз, когда колдун и живой машинный дух упирались, отклонялись в сторону и выправлялись, это происходило в одну и ту же секунду.
Даже их раны соответствовали друг другу. Психостигматы, покрывавшие плоть Ультио, проступали на лице Ашур-Кая такими же созвездиями раздирающей боли. Три таких разреза были пропороты до кости. Лишь когда корабль пробивался через наиболее мощные валы, они сбивались с ритма, и тогда бледные черты Ашур-Кая напрягались от усилия вновь обрести ускользнувшую гармонию. Благодаря гениальности Механикума «Мстительный дух» был кораблем Ультио, и она была куда более осведомленной и подстроенной под свой носитель, чем это возможно для большинства машинных духов, однако именно Ашур-Кай, ее проводник в пустоте, видел дорогу через шторм.
Если через него она вообще существовала.
Я… не верю, что она есть.
Он явно услышал мои неосмотрительные мысли.
Следующим погиб один из безымянных грузовиков, перевозивших кланы зверолюдей и преображенных варпом человеческих рабов-солдат. Его смерть озарила оккулус – он резко свернул с курса, скатываясь в едкие волны по сторонам от пробиваемого нами беспокойного канала, и на половину удара сердца полыхнул яркий, словно солнце, светящийся разлом. Спустя долю секунды его уже не было. Остались лишь отголоски воплей его капитана в вокс-сети.
Три вокс-горгульи Ультио свалились с готических перекрытий и разлетелись по палубе осколками мрамора. Одна из бронзовых скульптур, лицо которой было искажено мукой экстаза, со звоном, как от громадного колокола, рухнула на консоль экипажа, убив двух людей и искалечив третьего.
Я направился к Абаддону, вынужденно двигаясь по сотрясающемуся мостику, как пьяный, и спотыкаясь о трупы убитых бурей. Я схватил его за наплечник, заставляя обернуться ко мне. Его лицо, озаренное красным светом аварийных ламп и вспышками безумных цветов, пляшущих вокруг умирающего корабля, было лицом его отца.
Мы здесь не выживем, –
– Мы должны пробиться, – бросил он сквозь заточенные зубы. – Мы пробьемся.
А затем, проявив постоянно изумляющую силу своей воли, он заговорил прямо в моем сознании: Я не умру в этой тюрьме, Искандар. Я буду свободным. Мы все будем свободными. Мы донесем нашу ярость до самого Золотого Трона, и хранящаяся на нем пустышка заплачет, когда Его брошенные ангелы вернутся домой.
Я смотрел ему в глаза, казалось, целую вечность, хотя и сознаю, что мог пройти лишь краткий миг. Кровь Пантеона, тогда он был похож на отца. Передо мной стоял Гор из плоти и крови. Разница была лишь в глазах. Гора опустошили силы, которые он пытался и не смог контролировать. Абаддона вымотала постоянная борьба с ними. Отец был лишь носителем чужой мощи. Сын же – твердыней воли и стойкости. Тогда я впервые и по-настоящему понял, какую ценность мой повелитель может представлять для существ, которых мы зовем Богами.
Что ты видишь, Искандар?
Я рывком вернулся в реальность, где наш флагман горел и разваливался вокруг нас.
Что?
Снаружи корабля. Видишь их работу?
Абаддон ничего не знал о моих внутренних озарениях. Он хотел, чтобы я простер свои чувства за пределы корпуса звездолета. Удерживают ли нас? Является ли ураган прихотью злобных разумов, действующих посредством той раны в Галактике, что мы именуем Оком?
Я раскинул свое восприятие вширь, преодолевая стены «Мстительного духа» и погружаясь в огненную бурю энергии варпа. Я почувствовал, как сталкиваются силы, как яростный напор наших двигателей создает равноценный отпор неподатливых волн Ока. Увидел, как наша армада расходится в стороны, будучи не в силах сохранять сплоченность посреди хаоса. Увидел, как демоны, миллиард демонов, триллион демонов, скачут, прыгают и возникают из материи варпа, чтобы разорваться – хохоча, завывая, царапая когтями – о корпуса наших боевых кораблей.
ИСКАНДАР.
Я открыл глаза, снова увидев лицо своего повелителя. По всей командной палубе летели искры. Я чувствовал запах горящей шерсти и кипящей крови. Зверолюди каркали, хрипели, ревели, вопили и умирали. Умирали так многие.
– Останови корабль, – произнес я, и, хотя нельзя было надеяться, что Абаддон услышит меня посреди грохота, но он прочел по губам.
Это они? – отправил он в мое сознание с такой яростью, словно всаживал копье в череп. Я напрягся и попытался попятиться от него, но он удержал меня на месте. Правда состояла в том, что я не знал. Был ли это ход Богов в их Великой Игре? Никто не может знать подобных вещей наверняка. Однако я знал, что ощутил за пределами корабля.