Черный Лотос
Шрифт:
Это по крайней мере можно было проверить, и все же Анраку вызывал у нее сомнения и страх. Неизвестно, насколько волшебными были его способности, но на людей он влиял несомненно.
По словам Хираты и министра Фугатами, его обвиняли в вымогательстве, жульничестве, похищениях и запугивании людей. Так кто же он – подлинный мистик, не ведающий о бесчинствах, творимых сектантами, или безумец, с чьей подачи они совершаются?
– Что вы можете сказать о начальнике полиции Ояме? – спросила Рэйко.
– Как последователь, он был весьма
– От такого провидца, как вы, не могло ускользнуть, что он завещал вашей секте двадцать тысяч кобанов. – Рэйко думала выудить у Анраку признание в том, что убийство Оямы было ему на руку.
– Простым смертным не дано знать известного мне, – произнес священник с кроткой улыбкой, означающей для Рэйко недоказуемость его участия в деле.
Не смутившись этим, она сказала:
– В таком случае расскажите, что вам известно о сиделке Тиэ.
– У нее был дар исцелять людей и воля творить добро, – ответил Анраку.
"Должно быть, он слышал об опознании и решил, что отпираться нет смысла, – подумала Рэйко. – Хитер, ничего не скажешь: ни намека на неприязнь к убитым".
– Не знаете ли вы, случайно, чьим был погибший ребенок?
– Понятия не имею, – ответил Анраку.
Его взгляд на мгновение померк, но, прежде чем Рэйко успела подумать о причине, вновь обрел невозмутимость. Ясно было лишь то, что он ей солгал. И все же, допуская, что убийца – Анраку, не стоило забывать о его влиянии в храме.
– Я хочу разобраться, замешана Хару в преступлении или нет, – сказала Рэйко. – Что вы можете сообщить о ее характере?
Все время, пока они разговаривали, Анраку был неестественно недвижим, но сейчас немного расслабился, словно давая отдых напряженным мускулам.
– Какие бы неприятности она ни причиняла в прошлом, мое наставничество искоренило в ней дурные наклонности.
"Не то чтобы Хару это оправдывает, но, может быть, хватит, чтобы убедить Сано", – подумала Рэйко.
Кэйсо-ин беспокойно заерзала.
– Довольно разговоров об убийствах, – сказала она. – Когда меня посвятят в члены Черного Лотоса?
– Прямо сейчас, если угодно. – Единственный глаз Анраку вспыхнул алчным огнем.
Как бы Рэйко ни хотелось расспросить его об Истинном Благочестии и обвинениях против секты, прежде всего требовалось увести мать сёгуна подальше от храма.
– Может, сначала госпоже будет угодно посоветоваться со священником Рюко?
При упоминании своего духовника и любовника Кэйсо-ин задумалась и произнесла:
– Да, пожалуй.
– Тогда давайте вернемся в замок. – Рэйко надеялась, что упомянутый Рюко заподозрит в Анраку соперника за расположение повелительницы и разубедит Кэйсо-ин.
– А пока я распоряжусь послать вам знак моего благоволения, – пообещала та первосвященнику.
– Благодарю от всего сердца. – Анраку поклонился. – И жду вашего возвращения.
На прощание он смерил Рэйко надменным взглядом, словно говоря: "Противься
По дороге через садик к воротам Кэйсо-ин восторгалась:
– Ну разве не чудо этот Анраку? Словно Бог во плоти! И я ему нужна!
"Может, Бог, а может, шарлатан, жаждущий поживиться от славы и могущества Токугавы".
– А вдруг он опасен? – сказала Рэйко.
– Чепуха! – фыркнула Кэйсо-ин.
Подойдя к паланкину, Рэйко спросила:
– Вы не будете возражать, если я не поеду вместе с вами? Мне нужно выполнить одно поручение.
– Как хочешь, – равнодушно ответила Кэйсо-ин.
По крайней мере Анраку заставил ее забыть об увлечении женщинами. Впрочем, Рэйко по-прежнему не оставляла тревога: узнай Сано о том, чего она так счастливо избежала и во что впутала Кэйсо-ин, ей несдобровать. А когда она приказала страже нанять носилки до Синагавы, к ее страхам добавился новый: рано или поздно Сано обнаружит, что она ослушалась его приказа не участвовать в расследовании министра Фугатами.
18
Что бытие, а что небытие?
Не старайся понять или увидеть.
Все вещи есть и нет одновременно.
Лишь просветленному под силу отличить
истину от лжи.
Сутра Черного Лотоса
– Достопочтенный тесть, мы пришли повидать Хару, – сказал Сано. Они с Хиратой сидели в личном кабинете судьи Уэды. Сам судья расположился за столом, служанка подавала чай. – Как она?
– Пока неприятностей не доставляла, – ответил судья. – Простите, что подвел вас, поселив ее у себя, – добавил он сконфуженно. – Ведь принимать подозреваемых в убийстве против моих правил, а я поддался на уговоры, забыв о мерах предосторожности.
– Знаю. Вашей вины здесь нет. Просто у жены талант – уговорит кого угодно.
Мысль о Рэйко подогрела гнев Сано. И все же, как бы ни был он уязвлен ее нападками и разъярен упрямством, тоска по ней причиняла не меньшие муки. Разве хотел он такого соперничества? А если никто из них не пожелает сдаться, что тогда?
– Надеюсь, у вас не возникло неприятностей из-за этого дела? – забеспокоился Уэда.
– Нет, все в порядке, – солгал Сано. Общественный уклад не поощрял обсуждения личных проблем, и Сано было неловко говорить о них даже с близким другом Уэдой. – Просто жена отчего-то уверена, что Хару невиновна.
– А вы? – Пристальный взгляд судьи подсказал Сано, что тот догадался о разладе между зятем и дочерью, хотя бы по тому, что он избегал произносить ее имя.
– Слишком многое говорит против Хару, – ушел от прямого ответа Сано и поделился с Уэдой вчерашними открытиями. Он не хотел признавать Хару ни преступницей, ни жертвой, опасаясь, что его решение будет скоропалительным, сделанным в порыве гнева и самоутверждения.
Судья Уэда мрачно взглянул на него и сказал:
– Я буду посредником между вами и Рэйко, если хотите.