Черный Лотос
Шрифт:
– А что тебе нравится больше всего?
– Ухаживать за детьми из приюта, – тихо ответила Хару. – Малыши такие милые.
– Да, я знаю, – сказала Рэйко. – У меня самой есть маленький мальчик.
– Монахини и служители очень добры ко мне, – продолжила Хару, – особенно первосвященник Анраку. Это он подобрал меня, когда я осталась одна, дал надежду на будущее. – Ее глаза загорелись верой. – До него в моей никчемной жизни не было ни смысла, ни радости...
Рэйко знала, что новые секты набирают сторонников из числа обнищавших или притесняемых горожан, подкупая их то подачками, то духовными наставлениями. Новизна ритуалов, выдающаяся личность священника, жаждущего собрать как можно больше приверженцев,
– Анраку – наш бодхисатва [4] Неисчерпаемой Силы, – благоговейно произнесла девушка.
Рэйко невольно задалась вопросом, чему обязан своей славой первосвященник Черного Лотоса.
Тем временем прелестное личико Хару омрачилось печалью. Она обхватила себя руками и сказала:
– Анраку и Черный Лотос мне вместо семьи с тех пор, как мои родители умерли.
Острая жалость к девушке, однако, не заставила Рэйко забыть о цели визита.
– Не могла бы ты рассказать мне о них? – мягко спросила она. Может, одно признание откроет дорогу другому, более важному для следствия?
4
Бодхисатвами называют мудрецов и святых, променявших нирвану на служение людям, избавление их от страданий и помощь на пути к просветлению. Некоторых духовных наставников именовали так в память о совершенных ими чудесах и благодеяниях, а кое-кто провозглашал бодхисатвой самого себя, чтобы впечатлить возможных сторонников. – Примеч. авт.
На лице Хару отразилось колебание. Она посмотрела в окно. Внизу пожилая монахиня вела по дорожке группку послушниц. Те с хихиканьем носились вокруг старухи, которая выглядела совершенно безучастной к их забавам.
– Я боюсь вам наскучить, – сказала Хару.
– Мне это правда интересно, – заверила ее Рэйко.
Хару закусила губу, потом кивнула и повела рассказ нежным, ностальгическим тоном:
– У моего отца была лавка в Кодзимати, рядом с "Ямасаканой". – Рэйко была известна эта закусочная, одна из лучших в округе. – Он продавал горячую лапшу. Я была единственным ребенком в семье. Мы с матерью помогали отцу готовить и разносить заказы, а жили в каморке позади лавки. Работать приходилось много, денег постоянно не хватало, но мы были счастливы. Мне предстояло выйти замуж и со временем унаследовать лавку. Так было до того, как... – Голос Хару сорвался. – Простите...
– Ничего страшного, – успокоила ее Рэйко.
Смаргивая слезы, девушка продолжила:
– Родители подхватили лихорадку. Ни на врача, ни на лекарства денег не было. Я выхаживала их как могла, однако вскоре они умерли. На следующий день после похорон лавку отнял ростовщик в уплату за отцовские долги. Я осталась без крыши над головой. Я была достаточно взрослой для замужества, да только кто возьмет невесту без приданого? Без родни? Идти не к кому... – Хару душили рыдания. – Мне было так одиноко и страшно. Я не знала, что делать, куда податься...
Жалость захлестнула Рэйко, и она поспешила утешить девушку, как утешала сына:
– Ну-ну, не плачь.
Хару казалась сущим ребенком, когда взывала к ее материнским чувствам и выплескивала обиду на весь мир.
– Все прошло. Теперь тебя не тронут.
– Неправда! – вырвалось у Хару сквозь слезы. – Когда Черный Лотос приютил меня, я думала, что все мои беды закончились. Я собиралась стать монахиней и поселиться здесь навсегда!.. [5] И вот меня забирают от тех, кто мне дорог. Я опять одна!
5
В буддийских монастырях верующие освобождались от мирских соблазнов и стяжали духовное просветление, живя за счет подаяний мирян. – Примеч. авт.
– Из-за того, что вчера произошло в храме? – спросила Рэйко, решив не говорить о пожаре прямо, чтобы снова не напугать Хару до немоты.
Девушка кивнула.
– Я боюсь, что все подумают, будто я устроила пожар и убила этих людей. Друзья ополчатся на меня, из Черного Лотоса выгонят. Я попаду к полицейским, и тогда... тогда меня сожгут заживо!
Таково было типичное наказание за поджог, вне зависимости от того, погиб кто-нибудь или нет. Даже небольшой пожар мог, разгоревшись, уничтожить целый город и унести тысячи жизней, вроде великого пожара эры Мейрэки тридцатипятилетней давности. Потому-то бакуфу и карало поджигателей так сурово.
Радость от удавшейся беседы сменилась в душе Рэйко страхом за девушку.
Пока что та была единственной подозреваемой, что делало ее, хотя бы и невиновную, готовой мишенью для нападок и ярости толпы. Рэйко чувствовала, как в ней крепнет решимость разобраться в случившемся и предотвратить, быть может, ужасную несправедливость.
Не хотелось рвать тонкую нить доверия, протянувшуюся от нее к Хару, но требовалось кое в чем удостовериться.
– Это ты устроила поджог? – спросила Рэйко.
Хару оторопело воззрилась на нее.
– Да разве я пошла бы на такое злодейство? – Из ее глаз полились слезы, стекая на дрожащий подбородок. – Я в жизни никого не обидела!
Голос девушки звучал искренне, однако Рэйко знала, как опасны поспешные выводы.
– Прости, что мучаю тебя расспросами. Сама посуди: как людям не подозревать тебя? Тем более вчера ты не захотела говорить о пожаре. Почему? Что случилось?
– Сыщики сразу меня невзлюбили, будто я сделала что-то плохое. А монахини и наставники словно перестали мне доверять. Я знала, что мне все равно не поверят! – выпалила Хару с горячностью, часто и сипло дыша.
Вдруг она встала и попятилась от Рэйко, метнув на нее полный горечи взгляд.
– Говорили "давай дружить", а сами не верите, как и все!
– Ты не так поняла, – стала оправдываться Рэйко. – Я просто хочу разобраться...
Девчушка бросилась на пол, заходясь в истерическом плаче.
– Никто мне не поможет! Я умру!
Рэйко наблюдала за ней с тяжелым сердцем, обуреваемая сложными чувствами. Очень часто преступники выдавали себя за невиновных и притворялись, чтобы им поверили. Однако и от ошибочно обвиненных можно было ждать сходного поведения.
– Если ты права, тогда и бояться нечего. – Рэйко подсела к Хару и стала похлопывать ее по спине, пока не стихли рыдания. – Я хочу тебе кое-что рассказать.
Хару, скорчившись на боку и зарывшись лицом в волосы, замерла.
– Когда я была такой, как ты, мне очень нравились легенды о знаменитых воинах, – начала Рэйко. – Я представляла, как скачу в гущу сражения с мечом и в доспехах. И все-таки моей любимой мечтой было защищать крестьян от бандитов и биться один на один со злодеями.
Она улыбнулась, вспоминая свои детские фантазии.