Чёрный монах
Шрифт:
Вы доброю душой всегда
Считали б нас людьми родными:
На это право есть у нас… –
«Танюша, я считаю вас –
Родными, милыми, своими!»
– Вы честно отвечали? – «Да!
Так было, будет, есть – всегда!»
– Да… если присмотреться строго…
Отец всегда вам яро рад…
И потому у нас так много –
Да, ваших фотографий – склад!
И честно, думаю порою,
Но не завистливой душою,
Во мне – лишь умиленья
Мне кажется, он любит вас
Как сына, как младого друга…
И любит больше, чем меня…
Учёный мысли и огня,
Кому как солнца свет – наука,
Вы – гордость моего отца!
Причиной вашего венца
– Он видит ваше воспитанье,
Успешным он вас воспитал:
Его усердное старанье
Ему дарило идеал…
Да, он уверен. Пусть… так надо:
Он сердцем рад – и я с ним рада… –
Уж тихо наступал рассвет,
Игру его простых примет
Сердца младые наблюдали:
Отчётливей виднелся дым
И крон навесом вырезным
Деревья украшали дали,
Звучали песни соловьёв
И с поля крик перепелов.
Подумав, девушка сказала:
– Да, холодно… и спать пора…
Андрей, у нас знакомых мало,
Деревня наша – что дыра,
И если вам признаться честно,
Общаться мне неинтересно,
И сердцу ближе тишина… –
Его взяв за руку, она
Продолжила, – но вы, Андрюша,
Приехали – как свет отрад…
А то у нас – всё только сад…
Дубы и липы, тополь, груша…
Да, жизнь в занятии одна… –
Здесь засмеялася она, –
– И только вдуматься… о, Боже!
С утра до вечера – всё сад,
Да, каждый день – одно и то же,
Всегда работай – рад не рад…
Штамб, полуштамб, окулировка,
Апорт, ранет, копулировка…
Вся наша жизнь ушла в одно…
И, может быть, звучит смешно –
Других не вижу сновидений,
Мне снится только верный сад:
Деревья посреди оград,
Цветы… других же помышлений
Не ведает моя душа…
Да, жизнь в работе хороша,
– Конечно, это всё полезно,
И я люблю наш милый труд…
Но, знаете, признаюсь честно:
Порой мечты меня зовут!
Мне хочется чего иного –
Большого, лучшего, святого,
Разнообразить жизнь свою…
Вот вам сейчас я говорю
И вспоминаю между прочим,
Как на каникулы иль так
Вы приезжали
Какой-то непроглядной ночи
Рассеивался, и наш дом
Согрет был трепетным теплом,
– Да, становилось так светлее,
Как от нездешнего огня,
Дышалось чище и свежее:
Всё помню очень ярко я,
Тот образ в памяти остался…
Весь дом так странно озарялся,
Как с люстры, с мебели чехлы
Снимали… даже вот полы
Блестели ярче, как зерцала…
Пред вами расступалась мгла…
Тогда я девочкой была,
А всё-таки всё понимала…
И вот вы рядом… вы, Андрей…
Близ вас душа моя бодрей!.. –
Она так страстно говорила,
С глубоким чувством и умом:
Святая искренности сила
Наполнила ей грудь огнём.
Андрей подумал почему-то,
Едва умом, душой как будто,
Что этим летом, может, он
Вкусит любви прекрасный сон:
Слаба, юна, многоречива,
Она как мёд его влечёт!
А кто б не звал души полёт,
Когда подруга так красива,
И в положении двоих
Естественен и манит стих.
Андрея чувство умилило;
Заботливо нагнувшись к ней,
Стихи запел он тихо милой,
Смотря и жарче, и нежней:
«Онегин, я скрывать не стану,
Безумно я люблю Татьяну…»
Когда они пришли домой,
Андрей был бодр и юн душой,
Егор Семёныч уж трудился
И, Коврин, не желая спать,
Работу стал с ним обсуждать,
Со стариком разговорился,
Беседе красочной был рад
И так они вернулись в сад.
Егор Семёныч, важный, строгий,
Широк в плечах и с животом,
Был представительный, высокий,
Страдал одышкой, но при том
Ходил так быстро и проворно,
Легко, стремительно, задорно,
Что даже молодой Андрей
За ним шагал едва быстрей.
Егор Семёныч был в волненье,
Заботой взор был омрачён;
Казалось, торопился он
И опоздай хоть на мгновенье,
То всё погибло! «Дело, брат!
Порой вопросы – точно ад! –
Остановившись и вздыхая,
Он стал рассказывать ему. –
История, смотри, какая,
Я, право, сути не пойму.
Ты посуди-ка сам серьёзно:
Вот на поверхности морозно,
Объята холодом земля,
А подыму термометр я
На палке – вверх на две сажени –
Тепло там…отчего то так?»