Черный монастырь. Книга первая: Анна
Шрифт:
– Это я предложила к вам зайти.
Мафусаил, как циклоп в пещере, повернулся на голос, схватил со стола свечку и поднёс к лицу гостьи. Аня смущённо улыбнулась. На лице же Мафусаила отразилась сложная и непонятная гамма чувств.
– Всё, пора завязывать, – произнёс он наконец и вернул свечку на место.
– С чем? – полюбопытствовала Аня.
– С беленькой. Вот уже и глюки начались. Принял вас за одну нездешнюю особу.
– Завязывать тебе точно пора, – вставил Лёша. – Но сначала мог
– И впрямь, чего это я? Прошу, так сказать, присаживаться.
Мафусаил приподнял один конец стоящей у стола скамьи, и на пол с грохотом полетел металлический таз и что-то ещё. Широким жестом руки он смахнул со стола пустые бутылки, а рукавом свитера высвободил некоторое полезное пространство.
Аня вопросительно посмотрела на Лёшу, который, не обращая особого внимания на действия хозяина, сел за стол. Аня подсела рядом. Хозяин приземлился на скамью с противоположной стороны стола и бесцеремонно уставился на Аню.
– Значит, это вы захотели взглянуть на мою келью?
Лёша усмехнулся:
– Не обольщайся. Анюта тебе цветочек принесла, чтобы он не загнулся.
Аня просительно взглянула на хозяина.
– Вы ведь возьмёте, правда? Его можно поставить на подоконник.
Мафусаил прищурился.
– И где ж вы его разглядели, подоконник-то?
– А вы его сделайте – знаете, можно просто полочку прибить и держать на ней.
Лоб отшельника превратился в стиральную доску.
– Полочку? Прибить? Это очень перспективная мысль, и я буду её думать. А пока что…
Он достал откуда-то снизу початую бутылку водки.
– Хряпнем?
Лёша потянулся к своей сумке.
– У нас бутылка красного. Вам налево, нам направо.
Мафусаил протёр рукавом гранёный стакан и налил себе хорошую порцию водки.
– За высокое искусство! Ну, и чтобы не было войны и всё такое.
Опрокинув содержимое стакана, он, опять же откуда-то снизу, достал буханку хлеба и половинку очищенной луковицы. Срезав несколько колечек и положив их на хлеб, он смачно откусил.
– Лук – от семи недуг.
Пока гость откупоривал бутылку, хозяин жевал, наблюдая за действиями Лёши, который разрезал упаковку сыра, сполоснул под капающим краном два стакана, вытер их своим платком и налил себе и Ане вина.
Наконец Мафусаил заметил принесённый на пробу и поставленный у двери горшок.
– Цветочек-то съедобный?
Аня придвинулась к Лёше.
– Лёш, давай унесём его обратно.
Мафусаил заулыбался:
– Дитя моё, дядя шутит. Цветочки я не кушаю. Я вообще мало кушаю.
– А что так? – поинтересовалась Аня, подхватывая ироничный тон.
– Да знаете, как-то всё некогда, да и, собственно, нечего.
Лёша отпил вина и начал нарезать
– Видишь ли, милая, Мафусаил живёт жизнью особой – нам, простым смертным, недоступной.
– И что же особого в его особой жизни?
Лёша допил своё вино и начал задумчиво жевать сыр.
– Наш друг Мафусаил целиком посвятил себя искусству – принёс себя, так сказать, на алтарь высокого служения и на всё остальное чихать хотел с высоты своей каморки.
Мафусаил оприходовал очередную порцию водки.
– Хорошо говоришь. Продолжай.
– Да я, собственно, уже всё сказал.
Лёша подлил себе вина. Сидя с пустым стаканом, Мафусаил задумчиво поглядывал на приятеля, как будто не замечая гостью. Аня же, наоборот, немного освоилась.
– А что вы пишете?
Мафусаил медленно повернул голову.
– Да всё больше голых баб.
Аня опустила глаза и слегка покраснела.
– Он имеет в виду обнажённую натуру, – прокомментировал Лёша.
Мафусаил оживился:
– Барышня, не согласитесь понатурить?
Лёша нахмурился:
– Не согласится.
Он залпом выпил вино и налил себе водки.
– Вот это дело! – одобрил Мафусаил. – А то «вам налево, нам направо». Всем нам в одно место.
Он налил себе и вопросительно посмотрел на Аню, которая покачала головой:
– Нет, спасибо, мне хватит вина.
Мафусаил протянул руку за бутылкой вина, налил Ане и стал разглядывать этикетку.
– Вы только гляньте, «Сент-Эмильон». Видать, хороший заказец получил?
Лёша ничего не ответил, зато Аня встрепенулась:
– Лёша сделал такую замечательную копию Ренуара – просто не отличить! Остров с романтичным названием.
– Да-да, припоминаю: райские кущи, кораблики и дамы с зонтиками. Значит, на «Нуармутье» замахнулся, друг Лёша?
Продолжая молчать, Лёша, теперь уже руками, отломил сыр и налил очередную порцию водки. Как будто не замечая нарастающую напряжённость, Мафусаил снова переключился на Аню:
– А может, попозировали бы мне, а? А то эта пьяная дворничиха уже в одном месте сидит. И вонь от неё… Не знаю, чем это она там у себя закусывает, только после неё хоть крышу разбирай.
– А зачем вы её приглашаете, если вам это так неприятно? – с искренним удивлением спросила Аня.
Мафусаил медленно расплылся в улыбке:
– Так кто ж ко мне ещё пойдёт, кроме пьяной бабы? Нормальным натурщицам платить надо. А у нас с платёжными средствами временные затруднения вышли, так что приходится удовлетворяться представительницей трудового пролетариата.
В глазах Ани мелькнула тень сочувствия.
– А вы только… обнажённых рисуете?
Мафусаил захохотал, Аня тоже начала улыбаться. Несмешно по-прежнему было только Лёше.