Чёрный мотылёк
Шрифт:
– Угощайся, – охрипшим голосом неразборчиво проговорил он.
Я и не обратил внимания на то, что всё это время пристально смотрел на него и, видимо, он расценил мой взгляд как просьбу. Я застегнул рубашку и почему-то не задумываясь, принял предложение незнакомца.
Как же мне этого не хватало.
Голова начала немного кружиться, и я, опираясь на одну из кабинок туалета, медленно сполз по ней спиной вниз.
Хорошо, что мои привычки помнят обо мне.
Пожилой пациент первым прервал тишину:
– Давно здесь лежишь? – спросил он.
– Всё
– В город завтра приезжает чиновник какой-то, так мэр решил облагородить город в самый последний момент, будто…
Густой дым, медленно возвышался вверх, меняя свои формы из-за любого, даже лёгкого сквозняка, и медленно растворялся в пропитанном хлоркой воздухе. Он вырисовывал красивые абстракции, и происходило это настолько медленно, что казалось волшебным. Я не слушал, что говорил мне мой «собеседник», а лишь из благодарности за сигарету иногда одобрительно кивал ему в ответ.
Буквально через пару минут после того, как я вернулся в свою палату, дверь снова противно заскрипела.
В пороге стояла худая женщина невысокого роста. Её волосы были короткие и местами седыми, а лицо – всё в морщинах. На шее весел платок. Большой пакет, который она держала, с грохотом упал на больничный холодный кафель, и она бросилась меня обнимать.
– Алекс! Как ты? Как тебя кормят? – не сдерживаясь, начала спрашивать она.
Боже, это моя мама?
Но…
Я не помню её.
Я ничего не чувствую.
Совершенно ничего, как если бы меня на улице начал обнимать незнакомый мне человек. Я тоже приобнял её, но до сих пор молчал. Нужно что-то сказать.
Я закрыл глаза и уловил очень знакомый мне запах. Её запах – запах свежей выпечки и дешёвых духов. Такой приятный запах чего-то родного. Запах, пропитывая туман прошлого, пытался воскресить какие-то моменты из моей памяти, но, открыв глаза, запах улетучился, и меня всё так же обнимал незнакомый мне человек.
Мы разговаривали с ней очень долго, она показывала мне фотографии, рассказывала истории. Но я ничего не мог вспомнить. Да и разговор был скорее односторонним: рассказать я ничего не мог, а спросить хотел слишком многое. Поэтому, я просто слушал. Как оказалась, меня зовут Алекс и мне 23 года. Детских фотографий у меня почти не было, что показалась мне немного странным, ведь в каждой семье есть альбомы с детскими фотографиями. Мой отец умер очень давно, и я до сих пор живу с мамой. Из родственников у меня есть только дедушка по папиной линии.
Снова этот скрип несмазанных петель – в дверях появились два парня.
Мама улыбнувшись сказала:
– Твои друзья пришли. Я, наверное, пойду.
– Здравствуйте, – в один голос сказали парни.
– Привет, Дэн! Привет, Мишель! – поздоровалась с ними
Друзья? Я думаю, что от них я узнаю куда больше о себе, чем от моей матери.
Один из них был полным, уверенным в себе парнем. Короткая стрижка, на шее поверх майки, на которой большими буквами была надпись «METALLICA», болтался кулон «Коловрат». Он был в порезанных джинсах и расстёгнутой кожаной куртке. Второй же был худым, даже очень. Строгая рубашка, очки и серьёзный вид сразу создавали впечатление интеллигентного парня, и одевался он довольно стильно.
– Ну как ты, дружище? – спросил друг, чьи штаны были похожи на дуршлаг. – Я видел, здесь симпатичные медсёстры, ты…
– Дэн, ты пришёл, чтобы узнать про здоровье друга или про медсестёр? – с серьёзным видом ответил наш общий друг, между тем поправляя свои очки.
– А что плохого в том, что мне нравятся девушки?
– Тебе нравится всё, у чего размер груди больше второго.
– Не отрицаю. Я же не ты, в 23 года ещё девственником ходить.
– Твои беспорядочные связи не принесут ничего кроме венерических заболеваний.
– А как же удовольствие? – и его лицо расплылось в неописуемой улыбке, как будто её причиной стали воспоминания. – Хотя откуда тебе знать? У тебя эрекция только на твои дурацкие книжки.
Я наблюдал за их спором и не сказать, что у меня настроение пошло вверх, но это заставило улыбнуться. Видимо, полного друга звали Дэн, а который был в очках – Мишель. Я специально кашлянул, чтобы отвлечь их от милой беседы.
– Да, извини, – услышал меня Мишель, – мы встретили твоего доктора. Он сказал, что ты ничего не помнишь.
– Я думаю, что он не соврал, – ответил я.
– А помнишь, ты мне денег должен? – вмешался Дэн.
– Думаешь, я признался бы в этом, когда у меня есть такая классная отмазка? – спокойно ответил я вопросом. – Что я ещё должен знать?
– Ты тащишься от мультиков, а ещё ты гей.
– Прости?
– Не слушай его, – вмешался Мишель, – он как всегда в своём репертуаре, озабоченный эгоист, домогающийся до всего, что имеет грудь. Комплексующий из-за недостаточного размера для удовлетворения девушек и не очень привлекательной внешности. Ошибочно думающий, что всё это он может восполнить чувством юмора. Это, возможно, и сработало, если бы хотя бы одна из его шуток была смешной.
– Как же вы бесите! Вы все слишком серьёзные! Схожу покурю, – сказал Дэн, но как только вышел, его голова снова появилась в дверном проёме. – Может, с медсестрой замучу, чёртовы импотенты.
И мы остались с Мишелем наедине.
– Мишель.
– Да, я слушаю.
– Скажи, я должен, что-то знать о себе?
– Что тебя интересует?
Как же это умно. Что меня интересует? Да я ничего о себе не знаю! Конечно же, меня интересует всё.
– Расскажи обо мне.
– Мы все дружим со школы, с десятого класса. Затем мы поступили в один и тот же колледж. Дэн работает электриком, я учусь, а ты пока нигде не работаешь, нигде не учишься, и ты не гей. Год назад ты…