Черный оазис
Шрифт:
— Так я и подумал, — ухмыльнулся Александр. — Ход твоих мыслей мне тоже ясен: количество земноводных в этой твоей…
— Огдоаде, — подсказала Ирина.
— Да, в ней самой, — кивнул Левченко. — Оно совпадает с цифрой у «тополя».
— Это, конечно, всего лишь мое личное предположение, — предупредила Ирина.
— Ладно, поглядим, — произнес Александр Эдуардович. — Пока, по крайней мере, ничего похожего мне, кажется, не попадалось… Постой-ка! — он внезапно схватил собравшуюся встать Ирину за руку. — А мужик с головой цапли, случаем,
— С головой цапли? — насторожилась Гончарова.
Левченко взял ручку и, как мог, изобразил человека с птичьей головой и длинным, загибающимся книзу клювом.
— Это же не цапля, это — ибис! — воскликнула Ирина. — И это не человек, это — Тот!
— Который еще — тот? — не понял Левченко.
— Древнеегипетский бог по имени Тот, — объяснила Ирина. — Кажется, восьмерка — это его цифра! Где вы его видели? — ее глаза заблестели, как у азартного игрока.
— Там и видел, — ответил Левченко, хмуря лоб в надежде вспомнить детали. — На одной из папок. Но точно помню, что внутри оказалась полная ерунда.
— Эту папку следует отыскать во что бы то ни было, Александр, — голос девушки звучал очень убедительно. — Может быть, вам помочь?
— Ничего, справлюсь. Тем более что я натыкался на нее не так давно, — деликатно уклонился от ее предложения Левченко, опередив при этом свое подсознательное желание немедленно согласиться.
Последнее время он боялся оказаться с Ириной наедине, боялся, что в один прекрасный момент не сможет себя контролировать и предстанет перед ней жалким посмешищем.
— Как только папка окажется в ваших руках, разыщите меня где угодно, договорились? — Ирина показала на висевший на ее поясе мобильный телефон.
— Всенепременно, — заверил Левченко и, проводив девушку до выхода весьма откровенным взглядом, взял со стола ее рисунок, сложил вчетверо и сунул в карман.
Поздно вечером, съев остывший ужин и ожидая, когда закипит чайник, Александр Эдуардович извлечет этот листок из своего пиджака, поднесет к носу и будет жадно вдыхать едва уловимый аромат туалетной воды, так любимой Гончаровой. Левченко записал себе в блокнот ее название — «Лакост» — и выучил наизусть: он вынашивал шальной план преподнести Ирине при случае неожиданный подарок, например, к Восьмому марта.
С вокзала Артем повез Ларису прямиком к себе домой. Оставив девушку на лавочке у подъезда, он поднялся на свой этаж и выломал дверной замок. В квартире он отыскал свою кредитную карточку и собрал в сумку кое-что из вещей. Больше оставаться здесь было нельзя, равно как и на квартире у Ларисы — скорее всего их вот-вот объявят в федеральный розыск, если уже не объявили.
Денег на карточке было еще достаточно. Девушке Горин поручил купить газету с объявлениями и арендовать квартиру в каком-нибудь тихом районе: теплую и, по возможности, с большой ванной. Встретиться условились вечером в одном из кафе, где была зона для некурящих — обоняние
Подследственный Головань, в криминальных кругах более известный как Папа Карло, сидел на скамейке внутри бетонного прогулочного дворика СИЗО и курил. Здесь было зябко, не спасала даже телогрейка, наброшенная поверх спортивного костюма «Рита». Но все равно здесь было лучше, чем в затхлой камере еще с двумя урками, которым, правда, Папа Карло сразу же объяснил все по понятиям.
В принципе, он уже свыкся с такой жизнью. Кукол, конечно, не хватало, а так, в принципе, жить было можно. Благо пацаны с воли не забывали и регулярно подкидывали бабки. А лавэ — оно и в СИЗО лавэ. Сидел здесь Головань уже очень долго: суды все время переносились из-за отсутствия показаний главного потерпевшего — этого живчика Горина, завалившего Зафара. Малява пришла, будто он сейчас в дурке чалится. Туда ему и дорога. В тот раз Папа Карло не успел вышибить из Горина фамилию суки, что Зафара заказала, но ничего — рано или поздно он отсюда откинется…
— Не получится, Папа Карло, — раздался голос из противоположного угла дворика.
— Кто там, на? — Головань, прикрываясь ладонью от пробивающегося через решетку солнца, силился разглядеть приближавшегося к нему незнакомца.
Горина он узнал не сразу.
— Буратино вернулся, — произнес Артем, приблизившись, и расплылся в дурацкой ухмылке.
— Это ты? — Папа Карло привстал от удивления. — Какого тебе здесь надо?
— Ты, наверное, скучаешь по своим мальвинам, да? — не обратил внимания на его вопросы Артем. — Я бы принес тебе парочку, да тебе их здесь строгать нечем.
— Ты, падла, мне и в прошлый раз про куклу мозги клепал! — начал вскипать Папа Карло. — Ты че, думаешь, я идиот?
— Да, — радостно признался Артем.
Папа Карло, выплюнув сигарету и сжав кулаки, бросился на Горина, но через мгновение уже валялся на бетонном полу с обрубленными в коленях ногами и размахивал обрубленными в локтях руками.
— Не надо! — умалял он, шевеля кровоточащими культями.
— Надо, Карло, надо, — склонился над ним Горин. — Теперь ты знаешь, каково приходилось несчастным барби.
— Они же не живые! — ныл Головань.
— А ты пока еще жив, — произнес Артем. — Перестань строить из себя невинность, лучше скажи-ка мне, как отыскать Катаева.
— Кого? — всхлипнул Папа Карло.
— Того фээсбэшника, с которым меня свел Зафар, — напомнил Артем. — Шевели мозгами, папаша, пока кровь не вытекла из тебя окончательно!
Но как Горин ни старался соединить свои мысли светящейся нитью с дергающейся на бетоне головой, найти какую-либо информацию о майоре Катаеве или его золотозубом спутнике не удалось. Похоже, что Головань и вправду знал не больше своего бывшего босса.