Черный обходчик
Шрифт:
Растворится Дима, исчезнет одна из моих бусин… Ладно, фиг с ней, с бусиной. Это лишь свидетельство, что я облажался, материальное напоминание. Димку жалко…
И интересно, кстати, которая бусина исчезнет? Если я всё правильно понял, то это будет бусина, оставшаяся после кого-то, кто наиболее на Диму похож.
Я посмотрел на свои чётки и заметил, что одна из бусин чуть заметно мерцает. Напрягаться не пришлось. Мне было достаточно раз взглянуть на бусину, чтобы вспомнить душу, вознесение которой принесло мне её. Мерцала Лиза. Мой первенец.
Сейчас я могу её
— Ты чего залип-то? — спросил Дима, потихоньку приходящий в себя. — Это у тебя что такое?
— Послужной список, — сказал я и, тряхнув запястьем, спрятал чётки. — Как чувствуешь себя?
— Сонно, — зевнул в ответ Дима. — Как-то так, знаешь, ничего не хочется.
Знаю, блин. То-то и оно, что знаю Думай, Тимур. Думай!
Лиза. Что у Димы общего с Лизой? Представления не имею. Я даже не знаю, почему вознеслась Лиза. Чего ей не хватало для вознесения?
Простого разговора по душам? Ну, с Димой мы сколько уже говорили. Приключений с пожирателями? У Димы было даже круче. Бутылки пива? Ну, это даже не смешно.
— Пивка, может? — всё-таки предложил я.
Дима поморщился.
— Да ну, неохота. Слушай, а может, я ещё покемарю, а? А утром поговорим. Чё-то я какой-то вообще варёный.
Утра у тебя может и вовсе не быть, вот в чём загогулина. А если будет, то лучше ты себя не почувствуешь. Но сказать об этом — значит, посеять панику. Паника же никогда не помогает.
— Скажи, ты жалеешь о чём-нибудь? — спросил я.
— В смысле? А, типа, по жизни, что ли?
— Ну.
— Да вроде нет… А ты?
— Не знаю, — честно сказал я. — Ну, может, если бы начал жить заново, то в некоторых случаях поступил бы иначе… Но скорее всего просто бы подох с тоски.
— Вот да, такая же лабуда. Снова в школу — прикинь?
— Бр-р-р! — содрогнулся я. — Нет, боже упаси. Пускай молодые горбатятся, мы своё оттрубили.
Дима хохотнул, и я порадовался — контакт вновь завязался.
— Я понял, о чём ты, — сказал Дима. — Типа, мне что-то надо исправить, чтобы вознестись… Слушай, ну вот реально — не знаю. Так, с ходу, на ум ничего не приходит. А если не приходит — значит, ничего важного и нет. Так?
— Не совсем. У нас речь не про ум идёт, а про душу. То другое.
Бусина Лизы замигала ярче. Видеть я этого не видел, но почувствовал. И что сие значит? Я подобрался ближе к сути? Дима стал ближе к Лизе? Полцарства за мануал!
— Знать не знаю, что такое душа, — признался Дима. — Честно. Всю жизнь старался её защитить. Понимаю, что это что-то очень важное. Но как начнёшь думать… Это не ум — ум привязан к мозгу. Эмоции тоже завязаны на мозг и гормоны. Чувства — там же. А что такое душа? Где она? Есть вообще, или нет её? Как проявляется?
— Сказать, что я думаю?
— Валяй.
— Я думаю, что душа от разума отделена стеной. И если разум в эту стену иногда стучится, что-то через неё перебрасывает, пытается
Глава 11
— Красивая теория, — улыбнулся Дима. — Да только вот это ничем, кроме как выдумками, подкрепить нельзя.
— Ну, я бы не был так категоричен… Смотри, какая штука. Выдумать можно что-то на основе того, что ты видел. А с душой вот какая штука: выдумать — выдумали, а что это такое, никто путём понять не может. Спорят, теории выдвигают. Получается, придумали, сами не зная, что? Бред, как по мне. С богом такая же канитель. Это как та стена, о которой я говорю. Как будто кто-то когда-то сумел увидеть, что за ней, но понять не смог, и передал, как умел.
Дима почесал макушку.
— Так я об этом не думал…
— Я раньше тоже не. Это с тех пор как тут на работу устроился. Ван как-то сказал, что здесь у каждого своя теория. Ну, вот, у меня — такая. И если докручивать её до конца, то в итоге выясняется, что стена эта — разумом построена, он сам её построил, чтобы оградить себя от того, что контролировать не может, понять не в состоянии. А теперь настало время её сломать.
Помолчав, Дима тихо спросил:
— Хочешь сказать, всё то, что я изучал по оккультизму, это — фигня полнейшая? Оно ведь разумом написано. Что может знать разум…
— Как посмотреть. Фигня по сути, но ты этой фигнёй занимался, и в итоге сидишь тут, а не скитаешься по улицам с остальными пустышками. Тебе, значит, помогло. Надо только принять, что всё, что было — это лишь один этап, а не весь путь. Ты неплохо научился ползать на четвереньках. Теперь самое время встать на две ноги и сделать шаг.
Дима встал. Сделал шаг и, повернувшись ко мне, развёл руками.
— Всё понимаю. Но ты скажи, какую кнопку нажимать?
За ужином мы поменялись ролями. Денис и Ван выглядели бодрячком, а я чувствовал себя выжатым лимоном. Вяло тыкал вилкой в макароны и раздумывал, полить их кетчупом и выбросить, или сразу выбросить. А может, найти на улице какого-нибудь бездомного… Интересно, ему больше с кетчупом зайдёт или без кетчупа?..
— Думал, так всю дорогу и будешь подвиги совершать? — спросила Мстислава, бросив на меня проницательный взгляд. — Не, Тимур. Раз побыть храбрым и почивать на лаврах — это почти любому дураку доступно. Ты попробуй жизнь прожить так, чтобы высший балл себе за эту жизнь поставить. Хотя бы обычную, человеческую. А наши жизни подлиннее будут. С нас ещё больше спрашивается.
— Угу, — только и сказал я.
— Угукает он. Докладывай, как с парнем дела?
— Да фигово. Всё понимает, контакт идеальный. Хоть в катапульту сесть готов — возносите. Но не возносится… Может, это как раз тот редкий случай, когда требуется хирургическое вмешательство Вадима?