Черный Отряд (Десять поверженных)
Шрифт:
Я узнал несколько знамен, которые видел под Розами и Лордами. В бой шли элитные части.
Пройдя по мостам, они построились и пошли в наступление четким строем, давя на наш центр. За их спинами строилась вторая линия атакующих – еще более многочисленная и широкая. Когда построение завершилось, офицеры переместили вторую линию на несколько ярдов вперед. Солдаты укрылись за щитами.
Авангард врага выдвинул вперед мантелеты и сформировал из них нечто вроде палисада. На нем тут же сосредоточили огонь самые мощные баллисты. Колонны фургонов
Хотя солдаты нашей передовой линии были самыми ненадежными – подозреваю, что результаты жеребьевки были подтасованы, – они все же отбили атаку элиты мятежников. Успех подарил им лишь краткую передышку – в атаку пошла вторая линия врага.
Наша передовая линия дрогнула. Ее наверняка прорвали бы, будь у солдат куда бежать – удирать с поля боя они уже привыкли. Но сейчас они оказались в безвыходной ситуации, потому что за спиной у них торчал частокол, а через него не перепрыгнешь.
Отхлынула и вторая волна. Луногрыз перешел на своем фланге в контратаку и отбросил давящую его солдат вражескую пехоту. Он уничтожил большую часть мантелетов и едва не захватил мосты. Его агрессивность произвела на меня впечатление.
Близился вечер. Госпожа не показывалась. Полагаю, она не сомневалась, что мы выстоим. Враг начал третью атаку, решив захлестнуть нас потоком своих солдат, и ему это едва не удалось. Местами мятежники добрались до частокола и пытались его разрушить. И все же наши солдаты выдержали. Нескончаемый дождь стрел растворил решимость мятежников.
Они отступили. За мантелетами укрылись свежие части. Наступил временный мир. На поле боя хозяйничал авангард мятежников.
– Шесть дней, – сказал я самому себе. – Вряд ли мы столько продержимся.
Завтра нашей передовой линии не выстоять. Орды врага начнут штурм второго яруса. Наши лучники смертельно опасны именно как лучники, но я сомневался, что они проявят себя хорошими бойцами в рукопашной. Более того, ввязавшись в нее, они больше не смогут наносить урон идущим на штурм новым отрядам. И тогда боевые башни противника разделаются с ними.
На вершине пирамиды, неподалеку от края, мы выкопали узкую канаву и пользовались ею в качестве полевого туалета. Капитан застал меня в самый неподходящий момент.
– Ты нужен на нижнем ярусе, Костоправ. Прихвати Одноглазого и своих помощников.
– Зачем?
– Ты ведь врач. Не забыл еще?
– Ах да.
Мне стало обидно за собственную глупость. Мне следовало бы помнить, что я не могу все время оставаться наблюдателем.
Весь Отряд тоже спустился вниз – им поставили другие задачи.
Спускаться оказалось нетрудно, хотя по временным рампам вверх и вниз двигались потоки людей. Солдаты с верхнего яруса и пирамиды подносили лучникам стрелы (Госпожа, наверное, копила их запас десятилетиями), а наверх тащили убитых и раненых.
– А у них сейчас прекрасный шанс смести нас всех, – сказал я Одноглазому. – Нужно лишь захватить рампы.
– Они слишком
Мы прошли в нескольких шагах от Душелова. Я приветственно поднял руку. После короткой паузы Взятый повторил мой жест. Мне показалось, что он почему-то испугался.
Мы спускались все ниже и ниже, пока не очутились на территории Зовущей.
Здесь был настоящий ад. После боя любое место сражения напоминает ад, но такого мне видеть не доводилось. Повсюду валялись тела – многие из них были мятежники, а у наших солдат не хватало сил их прикончить. Даже солдаты сверху лишь отпихивали их в сторону, собирая тела своих. Всего в сорока футах солдаты мятежников, на которых никто не обращал внимания, точно так же собирали своих и игнорировали наших.
– Помню, в Анналах было описано что-то похожее, – сказал я Одноглазому. – Кажется, про битву у Торна.
– Под Торном не было столько крови.
Я лишь буркнул в ответ. Одноглазый видел ту битву. Он в Отряде давным-давно.
Я отыскал офицера и спросил, где нам развернуть госпиталь. Тот ответил, что больше всего пользы мы принесем у Костоглода.
На пути к Костоглоду мы, чувствуя себя весьма неуютно, прошли рядом с Зовущей. Амулет Одноглазого обжег мне запястье.
– Твоя подружка? – ехидно поинтересовался Одноглазый.
– Что?
– Она на тебя так смотрела…
Я вздрогнул. Белые нити. Взятый на летающем ковре. Это могла быть и Зовущая.
Костоглод оказался настоящим великаном, переплюнув габаритами даже Меняющего, – восемь футов роста и шестьсот фунтов железных безжалостных мышц. Он был настолько силен, что выглядел гротескно. Его рот напоминал крокодилью пасть, и не исключено, что когда-то он пожирал своих врагов. В нескольких древних легендах его даже называли Костоломом из-за огромной силы.
Когда я разглядывал Взятого, подошел один из его лейтенантов и велел нам отправиться на правый фланг, где напряженность сражения была настолько небольшой, что туда еще не посылали медиков.
Мы отыскали командира батальона.
– Располагайтесь прямо здесь, – сказал он нам. – Раненых вам принесут.
Вид у командира был унылый. Кто-то из его солдат сказал:
– Утром он еще был командиром роты. Сегодня офицерам крепко досталось.
Когда погибает много офицеров, это означает лишь одно – они идут в атаку перед строем своих солдат, поддерживая их боевой дух.
Мы с Одноглазым начали зашивать раны.
– А я думал, у вас сегодня был легкий день, – сказал он солдату.
– Легкий – понятие относительное, – мрачно ответил тот и хмуро посмотрел на нас: мол, нашлись герои, весь день на пирамиде околачивались.
Зашивать раны при свете факелов – еще то удовольствие. На пару с Одноглазым мы обработали несколько сот раненых. Делая перерыв, чтобы прогнать боль из немеющих от усталости рук и плеч, я всякий раз с тревогой поглядывал на небо. Сегодня кто-нибудь из Взятых мог снова свихнуться.