Черный парус, адские берега
Шрифт:
– Свята Дева, спаси нас грешных! – перекрестился лоцман и стал искать взглядом отца Алонсо. – Падре, ваш орден знаменит победами над богопротивной нечистью. Научите же, как нам спастись от напасти?
Отец Алонсо отряхнул рясу – из-за яркой пыли она стала похожа на алое облачение кардинала – и ответил, осторожно выбирая каждое слово:
– Мы всего лишь слуги господни – сейчас наш орден противостоит ереси и несет свет веры в новые земли, а не гоняется за ведьмами. Наши учителя – к примеру, отцы Адам Таннер и Фридрих фон Шпее – предостерегают от поспешности при расследовании обвинений в колдовстве, существует энциклика [13] …
13
Энциклика –
– До чего же путано говорят католические попы! – Канонир перебил священника и презрительно скривился. – Бравые ребята из Амстердама делают пыж с ихних латинских библий, и это правильно. Простому человеку без надобности книжка, в которой ему не разобрать ни единой буквы! Только голову зря морочат.
Но священник привык толковать слово Божье дикарям, мало отличающимся по устройству разума и души от британских джентльменов-сорвиголов, смог проявить завидную выдержку. Он набрал горсть песка, затем красивым жестом развеял по ветру, разом завладел всеобщим вниманием:
– Взгляните – что это? Красный песок из африканских пустошей. Он не имеет отношения ни к теологии, ни к церковным догматам, и менее всего к колдовству. Вы все, без исключения, наблюдали, как легкий сквозняк поднимает пыль, а штормовой ветер закручивает огромные водяные смерчи. Такой же смерч, только из песка пустыни, принес сюда сильный порыв ветра. Промысел господень сделал нас очевидцами редкого природного явления.
– Вот что значит быть джентльменом с научным складом ума, – удовлетворенно хмыкнул мистер Уилл. – А тебе, приятель, похоже, просто надоело драить палубу! Всем за работу – живо!
Надо заметить, что, помимо отца Алонсо, на корабле обнаружился еще один человек, наделенный пресловутым «научным складом ума» – миссис Лаксли оказалась весьма просвещенной леди. Освободившись из краткого заточения в каюте, она проявила самый живой интерес к судовой жизни. Для каждого члена команды она нашла достаточно времени и ободряющих слов – от пожилого канонира, которому указала, как надлежитобращаться с пушечными замками, до юнги Джимми, получившего выволочку за нецензурную брань. Миссис Лаксли наставляласвятого отца о началах медицины, от лоцмана требоваласменить курс на более рациональный, боцману Лари указывала, как составить график вахты на научной основе, более прочих терзаламистера Уилла расспросами о дате прибытия на британские территории, и конца этому разнообразию не предвиделось. Но когда миледи добралась до кампуса и объявила коку, что он должен сию минутуначистить днища кухонных котлов так, чтобы миссис Лаксли увидала в них свое безупречное отражение, кок задал встречный вопрос. Только вопрос адресовался вовсе не к прогрессивной леди, а к джентльменам:
– Имеют ли джентльмены возражения против того, чтобы зашить леди в парусину и бросить на корм рыбам?
Принципиальных возражений джентльмены не имели, разве что у мистера Уилла нашлись некоторые пожелания – сугубо технические.
– Если джентльмены взошли на судно и отчалили от берега, – заметил мистер Уилл, – у них есть все основания называть себя «морскими джентльменами», а это значит, они добровольно обязались соблюдать собственные традиции и законы, хотя законы чести не подлежат утверждению в парламенте. Согласно морским законам, джентльмены, принадлежащие к команде одного судна, не могут посягать на имущество друг друга. В том, что мистер Джеремая джентльмен из команды, никто не сомневается, а белокурая леди – его собственность. Тогда по всем правилам выходит, что джентльмены, желающие снизить уровень шума и повысить комфортность плавания, должны компенсировать Джерри убыток, возникший из-за утраты его имущества. Проще говоря, джентльменам надо скинуться и выплатить парню в качестве компенсации триста серебряных реалов. Всем известно, что триста реалов – обычная цена за красивую белую леди на невольничьем рынке. Так будет правильно!
Старейшие члены команды задумались, посовещались, а затем признали за мистером Уиллом правоту искушенного знатока старинных морских законов.
Только
Мистер Уилл сравнил голос миссис Лаксли с криками несносных чаек и прочих певчих пташек, которые бесцеремонно будят любителей поспать в часы рассвета.
Наиболее пышно высказался португальский лоцман: объяснил, что предпочитает потратиться на новую астролябию, взамен той, которую леди взяла без спроса и вернула ему безнадежно сломанной. Сам он человек образованный, далекий от суеверий и глупых ребяческих страхов, но теперь понимает, почему старинная примета гласит: если женская рука прикоснется к навигационному прибору – жди беды!
Джерри невольно поежился – как всякий человек, чей доход зависит от удачи не меньше, чем от ловкости рук и быстрого ума, он с уважением относился к суевериям и по мере сил следовал приметам. Через три дня кто-то должен был принять команду над судном – чистая формальность в большинстве случаев – на «Святой Анне» такая ситуация могла вылиться в жестокую стычку или даже настоящий бунт.
Пусть все происходит в свой срок. Со свойственной юности беспечностью Джерри отложил тягостные мысли до конца вахты. Моряком он был не слишком опытным и от всей души радовался хорошей погоде – мелкая зыбь на воде сияла на солнце тысячью золотых чешуек, легкий игривый ветер ласкал его щеки, как бархатная женская рука; с каждой склянкой ветерок становился все нежнее и тише, а ближе к вечеру и вовсе пропал. Бригантина еще некоторое время дрейфовала по инерции, потом штурвал замер, даже палуба почти не покачивалась. Джерри мог бы улечься прямо в рубке и проспать оставшийся час вахты без всякого ущерба для курса – бригантина замерла прямо посреди океана. Начался мертвый штиль.
Мертвый штиль – серьезная опасность на пути парусного судна. Увы, надежного средства узнать, сколько продлится такая напасть, еще не придумали. Рано утром лоцман приказал спустить шлюпку, чтобы забросить лотлинь и измерить глубину за бортом с большей точностью. Он натер глаз окуляром подзорной трубы и сбился с ног, вычисляя положение судна сперва каждую вахту, потом каждый час, потом через склянку [14] , – хотя смысла в том было мало, за целые сутки корпус бригантины не сдвинулся даже на йоту!
14
Продолжительность одной склянки составляет 30 минут, отсчет склянок начинают с полудня. Обычная продолжительность вахты на британских судах ХVII–ХIХ века – 4 часа.
Тогда за дело взялся боцман Лари: облизнул указательный палец, поднял его высоко над головой, плюнул сквозь зубы – плевок улетел в синее море так далеко, что у Джерри дух захватило от зависти, залепил подзатыльник безвинному Джимми и отправил юнгу в «воронье гнездо» [15] на фок-мачте – свистеть. Считается, что свист юнги – самый верный способ вызвать ветер.
Вместо ветра музыкальные упражнения Джимми приманили на палубу миссис Лаксли. Возмущенная леди потребовала от боцмана прекратить издевательство над ребенком немедленно! Старый канонир подтянулся к месту перебранки, подмигнул боцману и объявил, что знает другой старинный и очень надежный способ вызвать ветер. Джентльменам надо поочередно мочиться на грот-мачту с наветренной стороны – и всех дел. Разумеется, если найдутся смельчаки, которые запрут леди в каюте, а еще лучше – в трюме, на все время сурового морского ритуала.
15
Воронье гнездо – жаргонное название наблюдательной площадки на фок-мачте, выполненной в форме бочки или плетеной клети.