Черный передел. Книга I
Шрифт:
Хозяин узнал соседку, отворил дверь и, ничего не понимая, шагнул назад. На всякий случай, сделав удивленное лицо, спросил:
– Вы к кому, товарищи?
– К вам! – шагнул вперед следователь КГБ. Отстранив хозяина, прошел на середину комнаты и сказал Дмитриенко: – Спасибо, вы свободны.
– Я ничего не понимаю! – Красные пятна начали медленно выступать на дряблых щеках мнимого фронтовика. Наверное, теперь-то он все понял. – Вы, собственно, по какому поводу?
– Вот ордер на обыск! – Майор положил на край стола официальную бумагу, сел на стул.
– Вы что, смеетесь надо мной? – Смертельная бледность залила лицо, лишь красные пятна остались на щеках. – Товарищ майор меня хорошо знает.
– Ваша настоящая фамилия? И не вздумайте увиливать. Ивана Кузьмича Зелепукина, настоящего патриота, вы лично убили в концлагере, чтобы завладеть его документами. Разве не так? Молчите? Наверное, запамятовали? – Майор вплотную приблизил лицо к хозяину квартиры.
– Если вы все знаете, зачем спрашиваете? – Видимо, первый испуг прошел, и матерый враг стал быстро приходить в себя.
– Итак, начнем обыск. Пригласите понятых! – Майор кивнул, и в комнату вошли соседи – Дмитриенко и еще какой-то мужичонка с испитым лицом. – Садитесь, товарищи! Вы сразу будете «колоться» или…
– Я ничего не знаю и не скажу ни одного слова! – Мнимый Зелепукин сел, закинув ногу на ногу. – Вы следователи, вы и копайте.
– Договорились. – Майор подошел к хозяину и осторожно снял с его плеч домашний халат, ощупал ворот и обшлага, отложил халат в сторону. – Значит, раскаяния не ожидать?
– Разрешите, товарищ майор? – Ухтомский подсел к арестованному и, глядя ему прямо в глаза, стал насвистывать тот самый французский мотивчик, которым мнимый Зелепукин себя и выдал.
На сей раз арестованный очень испугался, подался назад, словно увидел перед собой привидение. И тогда Ухтомский на прекрасном французском сказал, что скрывать истину бесполезно, органы про него уже все знают. И про украденный орден, и про службу в карательном отряде. А раскаяние, как ему должно быть известно, может послужить смягчающим обстоятельством. И тут старик не выдержал. Он пересел на диван, положив под бок подушку, и левой рукой схватился за сердце.
– Я знал, я чувствовал, что вы скоро придете! – Наверное; он мысленно десятки раз проигрывал эту сцену.
– Где ваш племянник? – жестко спросил Зытин. – Его тоже будете укрывать? Лишний грех берете на душу.
– Никакой он мне не племянник! – устало отмахнулся мнимый Зелепукин. – Уголовник он. Судьба свела случайно нас, изгоев. Но… это длинная история.
– А нам с вами теперь спешить некуда! – сказал майор молодым людям, которые приступили к обыску.
– Вы связаны с преступным миром? – Подполковник Зытин продолжал и в этой щекотливой ситуации гнуть свою линию.
– С меня хватит и своих грехов! – Хозяин квартиры делал безразличный вид, но краем глаза косил в сторону сотрудников, производящих обыск. И когда один из них стал водить прибором по подоконнику, старик вздрогнул, выдал себя. Вскоре на столе
– Я все расскажу! – глухо повторил старик. – Пусть уйдут соседи.
– «Диспетчер», где «диспетчер»? – Зытин навис над стариком горой. – Племянник?
– Он самый! Самый! – истерически взвизгнул старик. – Он держал меня на мушке, ждал смерти, догадывался о тайне, но… я ему ничего не сказал.
– Сколько раз за последние три месяца ему звонили по междугородному телефону?
– Там! – Старик кивнул в сторону журнального столика. – Ножка, что справа, вывинчивается! Много любопытного узнаете. Наконец-то я от него избавлюсь! Наконец-то!..
Многочасовой полет здорово вымотал Русича. Над Байкалом была сильная болтанка, в районе Новосибирска их лайнер угодил в сплошной грозовой фронт. Зато в Москве ему повезло. Он буквально «перепрыгнул» на скоростном автоэкспрессе из одного аэропорта столицы в другой, успел сесть на самолет, следовавший до Воронежа, а через час с небольшим уже вышел на родную землю. Получив багаж, он задержался у киоска с газированной водой, напился вволю, подхватил чемодан и поспешил к стоянке такси. Мысленно он уже мчался в Старососненск, но такси, идущих в нужную сторону, на стоянке не оказалось.
– Ждите автобуса, – посоветовали в справочном бюро. Если заносы расчистят, то сегодня последний экспресс по расписанию в девять вечера, а следующий в шесть утра.
Русич расстроился. Сразу понял: днями прошел сильный снегопад – всюду громоздились сугробы, колея дороги сделалась узкой, накатайной до блеска. Можно было себе представить, что делалось на Трассе. Ночевать в аэропортовской гостинице его мало устраивало, ведь в ста двадцати километрах – родной дом. Да и устроиться в гостиницу всегда было проблемой. Наверное, любого из пассажиров хватил бы удар, прочитай он объявление у окошка администратора: «Приглашаем вас в нашу гостиницу. Места к вашим услугам».
Русич вышел на площадь, тоскливо огляделся по сторонам. Что же делать? И вдруг услышал знакомый голос. Недоумевая, повернул голову и не поверил собственным глазам. Придерживая рукой сумочку на ремне, к нему спешила Галина Ивановна.
– Галя? Ты? В аэропорту? Какими судьбами? Вот это сюрприз!
– Только не подумай, пожалуйста, что приехала тебя встречать! – вместо приветствия бросила Галина Ивановна и сама поразилась: будто бес сорвал фразу с языка, швырнул в лицо искренне обрадовавшемуся Русичу. Порой от обиды на себя Галине хотелось завыть в голос, не понимала она, что происходит. Готова расцеловать человека, броситься ему на шею, но стоило увидеть улыбающееся лицо, как внутри зарождалась досада и… она словом, жестом отталкивала собеседника. Подобное стало особенно заметно после размолвки с Русичем. Однако на сей раз бывший муж сделал вид, что не расслышал ее обидной реплики.