Черный передел. Книга I
Шрифт:
– Заходите, в вашем распоряжении ровно три минуты!
– Милая девушка, вы увидите, как он будет меня провожать. – И, подмигнув ей, вошел в просторный кабинет, обставленный громоздкой довоенной мебелью.
– А, товарищ известный писатель! – ехидно приветствовал его Гороховский. – Чем могу помочь? Кстати, садитесь, но… – Мельком взглянул на часы. – Через три минуты я уезжаю на бюро обкома партии. Будем предельно кратки.
– Григорий Григорьевич, я думаю, что сегодня в обком партии вам ехать не придется.
– Вы с ума сошли! – всплеснул
– Уважаемый сэр! Надеюсь, вы отлично знаете, что из себя представляет статья 88 УК РСФСР? Могу напомнить: за валютные операции от 5 до 15 лет тюремного заключения. Каково, а? – Субботин уже не выглядел жалким просителем в приемной, которого не пускали на порог. Он запросто опустился в черное кожаное кресло, положил ногу на ногу.
– Какие там еще валютные операции? – слегка побледнел Гороховский, все еще не теряя самообладания. – О чем вы? Я ничего не понимаю. Каких только психов за день не переслушаешь.
– Напоминать все или только последнюю, в Москве, ведь вы постоянно бываете у француза по имени Жорж. Гостиница «Метрополь». Или я ошибаюсь? – Вот теперь-то Субботин стал любоваться растерянностью этого молодого выскочки, которого в провинциальном Старососненске считали незаменимым, посланцем самого министра черной металлургии. Еще бы, человек прибыл, чтобы «спасти» Старый завод, возродить его к новой, современной жизни.
– Я думал, вы хотите и впрямь написать историю Старого завода, – попытался взять себя в руки Гороховский, помассировал виски, – а вы… ворвались в кабинет со своими странными выпадами, набрались где-то сплетней. Мне к этому не привыкать, а вам…
– Остыньте, как говорят в Одессе. Вы, кажется, родом оттуда? Зачем вы так долго мурыжили меня в приемной?
– Теперь я окончательно убедился: вы – шантажист! – деланно нахмурился Гороховский, потянулся к телефонной трубке, – сейчас я вызову наряд милиции и тогда…
– Вы же разумный человек, – рассмеялся Субботин. – Мало того, очень талантливый. Если вызовете милицию, я вынужден буду, как говорят блатные, «заложить вас с потрохами», и… застучат колеса, пойдет этап в заснеженную даль. Хотите узнать, что мне о вас известно? С мелочью я бы к вам не пришел. А начну именно с «мелочей», которые в наше время дорого стоят. Например, я с удовольствием просвещу местное КГБ о том, что в анкетах, в пятой графе, вы всегда пишете свою национальность «русский», а надобно правильно – «еврей». На западе это действительно мелочь, но в СССР… Да еще директор, доверенное лицо министра. Охо-хо! Всем не поздоровится. То-то. Пойдем дальше. – Субботину на мгновение стало жаль этого человека, но только на мгновение. Его вновь охватил азарт преследования, чувствовал себя борзой, загоняющей жирного зайца.
– Ну-ну, что там еще у вас! – истерически закричал всегда спокойный Гороховский. – Выкладывайте!
– Мы
– Сколько вам заплатить, чтобы вы наконец заткнулись? – Гороховский сделал знак Субботину, чтобы он замолчал, вызвал секретаршу, с завидным спокойствием сказал: – Позвоните в приемную обкома, скажите – Гороховский заболел, на бюро быть не сможет. – Вновь повернулся к Субботину. Куда исчезла самоуверенность, небрежные покровительственные манеры, он разом постарел на десять лет.
– Я потребую с вас очень много, но прежде всего разрешите досказать фразу. Вспомним молодость: два привода в милицию, связь с фарцовщиками. И теперь самое главное. – Субботин встал. Вплотную подошел к Гороховскому Они были примерно одного роста. Небрежно взял директора за подбородок и сильными пальцами приподнял. – Слушайте сюда, как опять же говорят в вашей родной Одессе. Вас в министерстве называют «пожарной командой», посылают на выручку в «горячие точки». И мы отлично знаем, как вы «тушите пожары». В Запорожье, в Ткварчели. Напомнить?
– Не нужно, – глухо выдавил Гороховский, и его левая рука потянулась к массивной мраморной пепельнице. – Думаю, сами тут разберемся. – Он схватил пепельницу, но железная рука Субботина стиснула кисть.
– А это уже совсем глупо! Убийство посетителя в служебном кабинете? Фу! Как некрасиво! Следствие потянет за ниточку, и на поверхность всплывет многое из того, о чем я сейчас говорю.
– Все! Ваша взяла! – Гороховский попятился, буквально упал в кресло. – Раскрывайте ваши поганые карты! Сволочи! Душу мою хотите в заклад? Берите! Деньги вам не нужны?
– Повторяю, мы знаем о вас больше, чем вы сами! – жестко заговорил Субботин. Потешные игры закончились. Противник был окончательно сломлен. – Мы проникли в ваше подсознание, видим ваше будущее, международный масштаб.
– Хватит мне и этого задрипанного заводика, – поежился Гороховский, – я страшно боюсь тюрьмы. Больше смерти. Хотя… смерть и тюрьма для меня однозначны. – Выпьете коньяка? – вдруг спросил он Субботина.
– Можно, – неожиданно согласился Субботин – Надеюсь, он не отравлен?
– Отравлен. Сначала отойду на тот свет я, потом вы, – скупо улыбнулся Гороховский. Он быстро приходил в себя. Из жесткого обвинения незнакомца понял: опасность невелика, ибо кому-то от него что-то нужно. Квартиру? Чепуха! Стали бы они так глубоко копать. – Гороховский наполнил рюмочки золотистым напитком, демонстративно выпил первым. Писатель, однако, не спешил пригубить рюмку. – Итак… карты на стол, товарищ анималист! – Гороховский уже был спокоен.
– Это уже деловой разговор. Для начала хочу предупредить: не интересуйтесь, кто я на самом деле, на кого и зачем работаю.