Черный перекресток
Шрифт:
Джун гордилась своим отцом, и ей завидовали все ее друзья, большинство из которых были мальчишки. Их отцы хотя и были богатыми и успешными, но были обычными гражданскими. Только отец Денни работал в полиции Майами. Может, именно потому Джун и выделяла Денни из всех своих друзей чуточку больше остальных, хотя и не признавалась в этом не только отцу, но и себе самой.
Любовь к отцу и гордость за его профессию разрывали Джун на части. С одной стороны, она хотела, чтобы отец оставался возле нее, а с другой – это ведь так круто, когда твоему отцу доверяют безопасность Америки и поручают специальные тайные задания, с которыми он всегда справлялся и возвращался героем. Правда, какие
– Я буду в бунгало. – Танцор махнул рукой в сторону домика, крытого соломой и отдельно стоящего под сенью мангровых деревьев в глубине участка. – Когда гости приедут, направь их ко мне. Хорошо?
– Да, папа, я все сделаю. – Джун поправила непослушные черные волосы, упавшие ей на лоб, и пошла на кухню.
Танцор тяжелым задумчивым взглядом посмотрел ей в спину и, нахмурившись, погруженный в свои невеселые мысли, направился к бунгало.
Когда Танцор купил виллу, этого бунгало на ее территории не было. Да оно бы и не смотрелось гармонично на фоне современной постройки из белого камня, поэтому и не планировалось застройщиками. Домик появился совсем недавно. Танцор сам его построил. Правда, ему помогал отец, который ради такого дела даже жил пару месяцев у них в доме, но всю основную работу все-таки пришлось делать самому Танцору. Бунгало было любимым местом Танцора. Выполненное в азиатском стиле, оно больше напоминало хижину вьетнамца или камбоджийца, чем классическое бунгало американцев. Эту идею подкинул Танцору отец, который когда-то воевал во Вьетнаме и Камбодже и знал, как строятся такие домики. Теперь этот домишко с верандой был основным местом жительства Танцора. Нет, он, конечно же, ночевал и в большом доме (как он сам называл виллу), но днем все свое свободное время, когда он приезжал домой, он проводил в бунгало. Там ему было и спокойней, и уютней. Джун часто навещала его там, в отличие от Регины, которой бунгало не нравилось. Что, впрочем, было на руку Танцору. Не сказать чтобы он совсем не любил жену. Регину он любил и по-своему был к ней привязан, но предпочитал ее общество одиночеству. Долго выносить характер Регины не могли даже ее родственники, поэтому отец и мать были несказанно рады ее внезапному и скорому замужеству и с тех пор редко виделись со своей красавицей дочерью, хотя и звонили ей и внучке раз в две недели, справляясь о делах и здоровье.
Харрисон и Симмонс появились ровно через полчаса, как и обещал Танцору полковник. По всей видимости, какое-то важное решение за Танцора уже было принято на самых высоких уровнях, иначе как было объяснить, что его начальник, который должен был сейчас находиться на базе в Форт-Либерти в штате Северная Каролина, а не в Майами, предстал перед Танцором собственной персоной? Получается, что вся эта возня с приездом к нему домой была задумана не вчера. И тут Танцор вдруг вспомнил свой последний разговор с полковником Харрисоном. Полковник вызвал его к себе в кабинет и неожиданно для Танцора заявил:
– У тебя есть возможность поехать домой на несколько дней. Что ты на это скажешь?
– Я на службе, сэр, и вы вправе распоряжаться мной, как вам будет угодно, – ответил тогда Танцор.
Он не привык удивляться самым неожиданным приказам или прихотям начальства. Армия создана не для того, чтобы удивляться, а чтобы исполнять то, что тебе прикажет командир. А задача подчиненных – выполнить приказ. Танцор с детства был воспитан на армейских традициях, и ему даже в голову не приходило, что можно возражать или перечить старшим по званию.
Он и сам всегда требовал от своих подчиненных четкого выполнения своих приказов.
Харрисон усмехнулся, услышав ответ Танцора. И эта усмешка не осталась незамеченной. Наверняка уже тогда полковник знал, что для Танцора готовится какое-то задание. Прошло пять лет с тех пор, как Танцор вернулся из Сирии. За это время он для себя окончательно решил не возвращаться в горячие точки и не рисковать собой. Решил ради Джун… Но он все равно скучал по своей работе. Не по той, где он учил будущих бойцов спецназа, а по своей настоящей работе – смертельно опасной и в то же время желанной, как невеста для жениха.
– Ты отлично устроился, – прервал размышления Танцора звонкий голос Симмонса, раздавшийся у него за спиной. – Бунгало просто отличный. Так и вижу себя в окружении вьетконговцев, хотя мне и не пришлось побывать на вьетнамской войне ввиду своей молодости, – рассмеялся он своей шутке.
Харрисон вежливо улыбнулся, но Танцор и ухом не повел. На веранду вошла Джун, она принесла поднос с лимонадом.
– Джун, я уже говорил тебе, а теперь скажу и твоему отцу – ты выросла потрясающей красоткой, – повернулся к девочке Симмонс. – Надо будет сказать моему Кенни, чтобы он бросил свою подружку и подождал, когда тебе исполнится восемнадцать. Я был бы не против, если бы он женился на тебе. Ты будешь отличной хозяйкой, – подмигнул он Джун.
Девочка вспыхнула, но улыбнулась, а затем, посмотрев на отца вопросительно, кивнула, давая ему знать, что будет поблизости и он в любой момент может ее позвать, и удалилась.
– Садитесь, – предложил Танцор гостям и указал рукой на удобные ротанговые плетеные кресла, – наливайте лимонад. Пива в доме не водится, как и другого спиртного.
– Помню, помню, что ты не пьешь совсем, – покивал Симмонс.
– И это правильно, – добавил немногословный Харрисон и сел на предложенное ему место.
Когда все трое уже сидели и Симмонс выпил по крайней мере половину бокала лимонада, Танцор спросил своего начальника:
– Зачем было отправлять меня домой, если вы уже тогда знали, что мне надо будет куда-то ехать?
– Это была не моя идея. – Харрисон посмотрел на полковника Симмонса.
– Да, это я просил, чтобы тебя отпустили домой. Мне не хотелось приезжать на базу и разговаривать с тобой в казармах. К тому же я хотел посмотреть на Джун, какая она выросла. Ты ведь знаешь, что я…
– Да, я знаю, – прервал его Танцор. – А еще я знаю, почему вы ко мне приехали.
Он посмотрел на Харрисона, предлагая ему, как своему непосредственному начальнику, озвучить причину визита. Харрисон, то ли от смущения, то ли оттого, что не ожидал, что именно ему придется отвечать на этот вопрос, откашлялся. Потом, сделав вид, что у него пересохло в горле, отпил несколько глотков лимонада, посмотрел вопросительно на Симмонса. Но тот только краешком губ улыбнулся ему, видимо, таким образом давая свое добро на ответ.