Черный порошок мастера Ху
Шрифт:
Бледный от усталости пациент, выражая покорное согласие, поднял на врача полный смирения взгляд, взывающий к его милосердию. Одним движением подбородка тот призвал жену больного, все это время с тревогой следившую за происходящим.
— Подойдите сюда, госпожа! — приказал он тоном, не терпящим возражений. — Вы слышали — для дальнейшего лечения с целью полного восстановления сил вашему мужу нужна ваша помощь. Для начала смажьте ладони этим смягчающим маслом. А теперь встаньте прямо перед ним и возьмите в руки его…
— Вот так? — спросила женщина, ухватившись обеими руками за часть тела, на которую указывал доктор.
— Именно! Только не бойтесь, держите крепче! И массируйте, массируйте — туда-сюда,
Расхрабрившись, жена принялась растирать намасленными пальцами мягкие складки, походя выдирая волоски, в то время как господин Хань безумно вращал вытаращенными глазами. За долгие годы семейной жизни жена ни разу не прикасалась к нему таким образом. Все его существо переворачивалось от этого волнующего соприкосновения, кожа к коже, усугубленного ощущением вязкой влаги. Глядя на расстаравшуюся не на шутку госпожу Хань, доктор Кабан с удовлетворением кивнул. Когда оба супруга принимают самое активное участие в лечении, выздоровление наступает относительно скоро.
— Разминайте, не бойтесь, месите, месите сильнее! — подбадривал он ее, видя, как кожа понемногу начинает краснеть. — Наблюдается несомненное набухание, а это значит, что кровь вновь стала поступать в ткани.
И правда, господин Хань чувствовал, как от прикосновений супруги жизнь словно снова наполняет его обездвиженный орган, вызывая давно забытое ощущение покалывания и легкого зуда.
— Давай, голубушка, давай! — подгонял он, чтобы жена не сбавляла и без того бешеного темпа.
— Достаточно! — остановил их доктор. — А теперь посмотрим, сможете ли вы справиться без вмешательства супруги. Держите в вертикальном положении, а затем, по моему слову, сразу отпустите!
Вцепившись скрюченными пальцами в розовую плоть, госпожа Хань ждала сигнала, в то время как ее муж сосредоточил все силы на последней попытке.
— Давайте! — сказал доктор Кабан и наклонился вперед.
Госпожа Хань отпустила поднятую часть тела, которая тотчас же печально сникла, ударившись с глухим стуком о бедро ее мужа.
— Не может быть! — возопил врач, вне себя от возмущения. — Это еще что за дохлая крыса?
Набросившись на сжавшегося от стыда и страха пациента, доктор Кабан схватил упрямый орган и принялся крутить его во всех направлениях. Растягивая его, перебрасывая с руки на руку, он старался силой оживить обмякшую плоть. Губы господина Ханя побелели, однако он переносил экзекуцию с мужеством, достойным всяческого восхищения, готовый выдержать любую боль, лишь бы обрести былую силу. Жена его тем временем отвернулась, чтобы не видеть, как издеваются над ее мужем. Раздраженный оказанным ему неожиданным сопротивлением, доктор Кабан как следует уперся ногами в пол, чтобы использовать всю свою внушительную массу, и дернул с нечеловеческой силой. Раздался громкий хруст.
— Ой, больно! — вскрикнул господин Хань со слезами на глазах. — Вы же растянули мне связки!
Видя, как запястье пухнет прямо на глазах, врач безнадежно выругался.
— Ладно, видно, подвижность руки восстановится не сегодня. Я только не понимаю, почему вам не помогло лекарство, которое я прописал в прошлый раз.
— Потому что аптекарь сказал, что у него больше нет проспиртованного мяса пантеры, — слабым голосом ответил пациент. — Похоже, что это средство очень приглянулось китайцам, которые оценили его укрепляющее воздействие на кости. Вот он и продал им втридорога все свои запасы.
— Идиот! — презрительно бросил доктор Кабан. — Жалкий торгаш, вечно пресмыкается перед тем, кто больше заплатит. А вы, значит, тем временем не можете даже приподнять руку. Что ж, тем хуже. В ближайшее время займемся этим хилым запястьем, которое распухает прямо
Равнина вибрировала от зноя в лучах палящего полуденного солнца. Камни, которыми была вымощена пустынная дорога, излучали жар, словно маленькие жаровни. В лугах надрывались сверчки, птицы же искали прохлады в бамбуковых зарослях. По краям тропинки мимозы раскинули свои перистые листья, четко вырисовывавшиеся на светло-зеленом фоне рисовых полей.
Обнажив голову, мандарин Тан широкими шагами шел прочь от уснувшего порта. Проходя в час послеполуденного отдыха через притихшие городские кварталы, он не встретил ни одного прохожего. Горожане, растянувшиеся на тростниковых циновках, даже не заметили, как проворная тень судьи проскользнула вдоль витрин их лавчонок, прежде чем покинуть город через северные ворота. Мандарин решил, что пешая прогулка будет для него приятнее езды в паланкине, в котором в такую жару можно просто задохнуться. Теперь его темно-синяя куртка намокла от пота, а штаны покрылись пылью. Издали его можно было принять за стройного крестьянина, торопливо возвращавшегося в свою деревушку.
Дорогой мандарин размышлял о рассуждениях Диня, которые заставляли его по-иному взглянуть на действия Сю-Туня. А что, если он и правда питал иллюзии относительно этого француза, которого даже возомнил было своим другом? Не в первый раз ему приходится ошибаться в людях.
Две огромные бабочки медленно кружили перед ним, а затем скрылись в ветвях. Среди давящего зноя мандарина пробрала дрожь. В детстве он слышал, что вот в таких бабочек-призраков с коричневыми крыльями вселяются души женщин, погибших насильственной смертью.
Эта мрачная легенда заставила его вспомнить о двух несчастных, погибших на потопленной джонке, смерть которых еще оставалась загадкой. По мнению доктора Кабана, обе стали жертвой кровотечения, но он все еще не знал, от чьей руки и по какой причине они погибли. Зато недавнее нападение на кладбище, о котором рассказал Динь, и в частности действия похитителей надгробий, дало ему новую ниточку: слишком уж хорошо они были организованы для живых мертвецов.
А вот расследование смерти графа Дьема стояло на месте. Единственная улика, белая шелковая нить, привела их к каким-то воздушным змеям, роль которых в этом убийстве трудно себе даже вообразить. После прибытия двух набитых до отказа сундуков он вообще пребывал в отвратительном расположении духа, постоянно возвращаясь мысленно к оскорблению, которое осмелился нанести ему этот наглый скопец, прислав целую кучу нудных бумаг. Внутренне он был глубоко убежден, что все это лишь уловка, направленная на сокрытие какого-то важного обстоятельства. Только бы Диню удалось выудить из этого хлама нечто важное… Тогда уж он, мандарин Тан, постарается наказать наглеца по всем законам жанра!
Погруженный в размышления, мандарин вышел на вершину склона, откуда хорошо были видны извивы реки, убегавшей вдаль, к Китайскому морю. В одной из излучин, меж двух рощиц казуарин, рассыпались жилища бродяг. С высоты холма он ясно различал клочки возделанной земли: посадки сладкого картофеля заметно подросли со времени его последнего посещения; другие свежевспаханные участки, несмотря на страшную жару, еще только ожидали посевов. Эти изгои всячески избегали города и отчаянно держались за свою независимость. Сбежав вниз по склону, он быстро очутился в их владениях, где царила такая же тишина, как и в городе. В хижинах на откидных койках там и сям храпели люди, воображавшие себе во сне другие, более сытые и беззаботные жизни, чем та, которую им было суждено прожить в действительности. Без труда пробирался он по лабиринту недолговечных строений, ветхие деревянные стены которых увенчивала кровля из пальмовых листьев. Он точно знал, куда идет.