Черный порошок мастера Ху

Чан-Нют сёстры

После минутного молчания, в течение которого взгляд его бесцельно бродил по чернильным просторам ночного моря, монах заговорил вновь:

— Что до меня, то я постараюсь не потерять этой душевной чистоты, ибо, вернувшись во Францию, намерен опубликовать все свои исследования относительно достижений науки в Китае. Мир узнает истинные жемчужины восточной мудрости.

— У вас достаточно времени для работы над вашей рукописью, Сю-Тунь! — ответил мандарин. — В это время корабли в Европу отправляются крайне редко, и я надеюсь, что вы почтите

меня своим присутствием до следующего муссона.

— Я покину вас гораздо раньше, мандарин Тан! Как я уже говорил, португальское судно, следующее на Малайзию, скоро прибудет в порт, чтобы загрузиться экзотическими продуктами для Европы. И я уже позаботился о том, чтобы меня приняли на борт.

Сильнейший кашель снова сотряс тело иезуита, и, внимательно взглянув на него, мандарин отметил, насколько прозрачно-бледна его кожа, расцвеченная розовыми пятнами, проступавшими на ней, словно кровавые цветы.

Ученый Динь предстал перед мандарином Таном со следами бессонной ночи на осунувшемся лице.

— Исчезло еще двенадцать надгробий! Как вы умудрились упустить полуразложившихся мертвецов? — с недоверием воскликнул судья. — Если они только что вылезли из-под земли, сомневаюсь, что их суставы могли быть в хорошем состоянии.

— Носильщик Сюань другого мнения относительно этого. Одно из этих чудищ ухватило его поперек талии, когда тот удирал от него во весь опор. И даже Минь, при всей его удали, не смог никого удержать в этой замогильной скачке. Из этих трупов сочилась какая-то мерзость, так что их совершенно невозможно было ухватить.

Носильщикам было не по себе в огромном зале суда, куда мандарин Тан призвал их вместе с Динем. Пока ученый подвергался жесткому допросу судьи, они с виноватым видом прятались в тени в углу зала. Однако, услышав, что о них отзываются в столь нелестных выражениях, они почувствовали обиду и решили, что настал момент постоять за себя.

— На самом деле, господин, — пропищал Сюань, которому было страшно стыдно за свое бегство с поля боя, — я всего лишь хотел применить обманный маневр под названием «кусок жира, брошенный собаке» — это когда один из сражающихся выступает в роли приманки и начинает убегать, чтобы увести за собой противника и выманить его из логова. Кстати, мой прием здорово сработал, потому что мертвецы сразу помчались за мной.

— А я побежал за своим другом Сюанем, чтобы попытаться их перехватить, но живому человеку не очень-то просто справиться с мертвецом, из которого так и течет какая-то клейкая мерзость, — все равно что пытаться поймать вывалявшуюся в грязи свинью!

Мандарин слушал их, покачивая головой с загадочным видом, который носильщики никак не могли разгадать. Что он сделает с ними? Отругает как следует и выгонит вон? Или, согласившись с мнением ученого, отправит на дополнительные учения вместе с полицейскими? Судья вновь повернулся в сторону ученого Диня, и оба носильщика вздохнули с облегчением.

— Странная

какая-то история с этим гноем! И что же, ты ничего не смог сделать, даже при поддержке доктора Кабана?

— «При поддержке» — хорошо сказано! Да все время, пока мы сидели и ждали появления этих живых мертвецов, он не то что поддерживал, а буквально наваливался на меня всей своей жирной тушей!

Улыбнувшись уголком рта, мандарин продолжил свою речь:

— Это совсем не то, что рассказал мне наш дорогой доктор. Ему явно понравилось время, проведенное в тесном содружестве с тобой, и он мог лишь сожалеть, что оно не продлилось дольше. Зато носильщики Минь и Сюань поведали мне о его героических действиях.

— Конечно, если считать скатывание шаром с горы актом героизма, — проронил Динь, презрительно махнув рукой.

— Но это же замечательная идея, вполне достойная нашего доктора! — не смог не вмешаться Сюань, все еще злившийся на ученого за то, что тот так красочно расписал мандарину его поведение. — Благодаря его выдумке по крайней мере десять мертвецов ткнулись мордой в грязь! Таким хилятикам, как я, нипочем бы так не сделать.

При этих словах он покосился на Диня, который совершенно потерялся в своей просторной одежде.

— Беда вот только, что доктор Кабан в самом конце все же не потянул, — заметил Минь. — Даже такая махина, как он, не смогла устоять против секретного оружия этих проклятых мертвецов.

— Какое еще секретное оружие? — спросил мандарин.

— Да то самое, которым они нас и взяли: жуткая вонь, которой они дохнули нам прямо в лица! Дух такой, словно у кого-то полный рот гнилых зубов, а он еще сожрал десять долек чеснока, — ответил Минь, морщась от отвращения.

— Ученый Динь еще подумал на доктора Кабана! — добавил Сюань, ставший вдруг большим ценителем точности.

Мандарин, крайне удивленный, повернулся к ученому:

— Откуда же шли эти миазмы? Их испускали сами тела?

— Трудно сказать, — ответил Динь, припоминая. — У меня скорее впечатление, что запах распространился внезапно по всему кладбищу так, что мы все задохнулись. Такой тошнотворный, что мы провалялись без чувств до самого утра.

Мандарин в раздумье зашагал по залу. Через какое-то время он вновь остановился перед своими людьми.

— А когда вы почувствовали это зловоние, все мертвецы были уже обезврежены?

Динь с уверенностью ответил ему:

— Нет, когда я терял сознание, я увидел на вершине холма какую-то тень, смотревшую на нас.

Мандарин Тан молча кивнул. Напрасно ученый вглядывался в его лицо: ему не удалось понять, о чем думал его друг. Несомненно, он был разочарован ничтожными результатами, которые принесла его тактика. Динь прекрасно понимал его. Но что поделаешь? Разве можно выиграть сражение, когда кругом одни трусы или заплывшие жиром туши?

— А что начальник полиции Ки и его стражники? Им повезло больше, чем нам? — спросил он.