Черный принц
Шрифт:
И тер глаза.
Маялся головной болью.
Вставал. Садился. Мерил комнату шагами, порой касаясь плотно сомкнутых штор. Возвращался к креслу, свече и шарфу… и в полудреме уже, в полубреду, при гаснущей свече, когда пламя вдруг раскрылось последним усилием, он увидел.
Желтое на синем.
Нить узора… странного узора…
Кейрен поднял шарф, поднес к глазам, пытаясь убедить себя, что не показалось. И, убедившись, рассмеялся.
– Спасибо, тетушка Марта. – Он гладил шарф,
И Кейрен найдет способ им воспользоваться.
Глава 22
Паркетный глянец бального зала.
Пустота.
Три дюжины окон в стальных переплетах, узорчатые рамы мороза и льда. И газовые рожки, ныне ненужные. Высокий потолок, лепнина.
Зеркала.
В зеркалах отражается она, Кэри, в простом домашнем платье.
– Прошу вас, леди, – протянутая рука, раскрытая ладонь.
Перчатка.
И живое железо, которое прячется под кожей ее.
– Не снимешь? – Ладонь в ладонь. И пальцы поглаживают трещины на коже, которая мягка, но все же чересчур груба для этого прикосновения.
– Не сниму. – Брокк правую руку прячет за спину и кланяется. – Ты же знаешь…
– Не знаю.
Ей позволено быть упрямой.
И капризной.
– Сними…
…музыки нет. Брокк говорит, что она не нужна, но Кэри ужасно обидно, что в доме ее нет музыки.
Брокк – ведет.
Хайрах – древний танец, выверенный в каждом движении. Рисунок из живых фигур. Три шага… Юбки бьют по ногам, вытянутая рука дрожит от усилия. Спину прямо держать и шею вытянуть. Коса по спине вьется полозом, и в зеркалах снова отражается она, Кэри…
…выглядит глупо.
Нелепо.
Сбивается, спотыкается, но Брокк не позволяет упасть.
– Не думай о них. – Брокк останавливается и, наклонившись, берет ее лицо в ладони. – Ты постоянно пытаешься посмотреть на себя, поэтому и отвлекаешься.
– Там будут…
– Смотреть. Я знаю.
…две недели прошло. А ей еще снится полет. И море под крыльями дракона. Рисованные скалы, ненастоящие издали и все же величественные. Каменные стены и кипящие волны. Корабль.
Пропасть.
И Брокк на краю ее. Во снах Кэри он стоит, раскинув руки, покачиваясь, готовый нырнуть в провал. Кэри зовет его по имени, в тщетной попытке остановить.
Сны всегда обрываются до того, как он прыгает. Они не кошмары, они… предупреждение?
И сейчас, вцепившись в его руки – близко, как же близко он, – Кэри запрокидывает голову, смотрит. Устал. Наверняка работает по ночам, а спит в мастерской, выбирается лишь затем, чтобы появиться в ее, Кэри, доме.
Он ведь обещал научить ее танцевать.
– Девочка моя, – нос к носу, глаза в глаза, и странно,
Левая рука в перчатке, а правая – голая.
Горячая.
И пальцы ее ловят пульс Кэри.
– Но увидят они…
…белую цаплю. Платье из альвийского шелка уже почти готово.
И на альвийский же манер.
– …увидят, – шепчет Брокк, – очень красивую женщину… тебе не нужно оглядываться в зеркала. Закрой глаза.
– Зачем?
– Поверь. И закрой.
Он отпускает Кэри, но уходит недалеко. Держится рядом, держит за руки, бережно, нежно почти.
…две недели прошло. Но памятью о том полете есть маска в шкатулке и сама шкатулка из темно-красного живого бука. Посеребренные птичьи перья ожерельем.
Вкус ветра.
И куст льдистых роз, которые доставили на следующий день.
Закрыть глаза…
– Не подсматривай. – Она ощущает мягкое прикосновение шейного платка, который пахнет Брокком. – Просто слушай себя… позволите, леди?
Он снова задает этот вопрос, зная ответ наперед… и позволит.
Рука в руке.
– Слушай музыку…
…рука в руке.
Надежная опора. Путь для двоих и остановка. Шаг назад, почти разрывая сцепленные пальцы. И шаг вперед, сплетая вновь. Полупоклон.
И разворот.
Остановка, которую играют скрипки. Странная тревога… уходит. Брокк рядом. А музыка смолкает. И в наступившей тишине она слышит громкий стук его сердца. Кажется, Брокк сам нарушил правила танца. Стоит слишком близко.
– Ты…
– Я. – Он наклоняется.
Странно, не видеть его, но знать, что он делает. И тянуться навстречу.
Рука еще в руке.
И уже на его груди. Под пальцами мягкая ткань рубашки… он не любит носить жилеты, говорит, что они – глупая блажь, сродни корсетам, но на самом деле ему просто сложно с пуговицами управляться. На жилетах они мелкие, тугие.
– Кэри…
– Да?
Губы касаются губ. Так робко. И мягко.
Наверное, это еще не поцелуй… или уже все-таки… на сей раз без привкуса льда… и все равно голова кружится. Хорошо, что он держит.
И Кэри сама цепляется.
За руку. И за рубашку. За шею… и волосы гладит…
– Кэри…
Ей нравится, как он произносит ее имя. И то, что отпускать не спешит. Ей вовсе не хочется, чтобы ее отпускали.
– От тебя пахнет ветивером…
– А мне казалось – машинным маслом.
– И маслом тоже, но ветивером – сильней… а еще льдом… тем, который с вершины… и камнем.
Брокк смеется, тихо и как-то так, что ей тоже хочется смеяться.
– Ты для этого завязал мне глаза?