Черный рассвет

Москвин Сергей Львович

* * *

Весь долгий путь по тайге стрелка-радиста по прозвищу Серый терзали нехорошие предчувствия. Тайга оказалась полна смертельных опасностей: отравляющий газ, от которого не защищают противогазы, неизвестно откуда взявшиеся неведомые чудовища. Поэтому он почувствовал невероятное облегчение, когда их группа повернула назад.

Носилки с трупом жуткой черной твари, обглодавшей до костей тело Бивня, первыми вызвались нести Дэн и Мартюш. Через пятнадцать минут по приказу Лютого Дэна сменил Серый. Тварь на носилках выглядела мертвее мертвой, но, по словам врачихи-капитанши, это чудище внезапно ожило и едва не загрызло ее, поэтому Серый с опаской взирал на погруженный на носилки труп. Да и врачиха с Лютым нет-нет да и бросали на мертвое чудище настороженные взгляды. Через полчаса Серый уступил

свое место передохнувшему Мартюшу, а когда снова взялся за носилки, почувствовал идущий от туши резкий запах гнили. Еще недавно крутые бока твари опали, бугристая кожа покрылась складками, и на ней отчетливо проступили очертания костей. Еще через час кожа чудовища начала трескаться, и из трещин стала просачиваться наружу похожая на смолу густая черная слизь, а мерзкий запах усилился настолько, что Серый едва не блеванул. После этого Лютый велел всем надеть противогазы. Но и сам вид гниющей туши вызывал дурноту. Тварь разлагалась буквально на глазах. Трещины на коже превратились в глубокие борозды, словно вытекающая жижа разъедала их изнутри. Врачиха всполошенно бегала вокруг носилок, но ничего не могла сделать. Вскоре из-под расползшейся по кускам шкуры чудища показался его хребет и ребра, а немного погодя и огромный клыкастый череп. Серый едва не выпустил носилки, когда увидел обнажившиеся челюсти чудовища, полные треугольных кривых клыков. Они напоминали зубы акулы или какого-нибудь вымершего динозавра. Серый плохо разбирался в анатомии, но хорошо представил, что должна была чувствовать врачиха, когда оскалившее пасть страшилище подбиралось к ней. И хотя он не считал себя трусом, обрадовался, что в тот момент его не было рядом.

Он настолько увлекся представлением воображаемой картины, что не заметил, как вытекшая из разлагающейся туши струя черной жижи заскользила по одной из рукояток носилок к его руке. Похожая на ползущего жирного червя черная дорожка вытягивалась все дальше, когда догнавший Серого Мартюш положил руку ему на плечо, – после того как разведчики по приказу командира надели противогазы, им приходилось объясняться жестами. Серый с облегчением передал Мартюшу носилки. Стоило ему выпустить левую рукоятку, как ползущий по ней потек черной слизи стремительно втянулся обратно, но ни он, ни Мартюш этого не заметили.

Избавившись от тяжелой ноши, Серый прошел немного вперед, разминая затекшие руки. Окружающий пейзаж показался ему знакомым. Серый ускорил шаги и вскоре вышел к роднику, где обитатели лагеря брали воду. От внезапно нахлынувших чувств, он сорвал с головы противогаз и радостно закричал. В тот же миг кружившая над ним жирная черная муха спикировала вниз и впилась ему в шею. Серый скривился от боли и рефлекторно прихлопнул муху ладонью. Послышался сочный звук, словно лопнула перезрелая ягода, и что-то горячее обожгло разведчику кожу. Серый поднес к глазам обожженную ладонь. Вместо раздавленного насекомого на ней пузырилась черная капля какой-то клейкой гадости. Брезгливо поморщившись, Серый вытер руку о штаны и снова осмотрел ладонь. На месте стертой капли кожа вздулась и покраснела. Еще одно вздутие он обнаружил на шее, на месте укуса. Шея и ладонь немного чесались, но никакой боли он не чувствовал, и Серый тут же выбросил из головы этот инцидент, как не заслуживающую внимания мелкую неприятность.

Он уже хотел повернуть назад, к остальным, когда из кустов, на противоположной стороне родника, показалась бритая голова Хазара.

– Серый, ты?! – обрадованно воскликнул Хазар, словно ожидал увидеть кого-то другого. – Наконец-то. Тут такое…

Серый перебил его:

– Это у нас такое! Ты не поверишь, – начал он, но вынужден был замолчать, потому что из-за деревьев вышел Лютый.

– В чем дело? – требовательно спросил командир, стянув противогаз.

– Часа через два после того, как вы ушли, позвонили из Москвы. Похоже, сам генерал Озеров, – понизив голос, доверительно сообщил Хазар. – Нам приказано сворачивать лагерь и перебазироваться в Киренск. Подробностей я не знаю, по телефону разговаривал подполковник. Но после разговора он велел мне срочно связаться с вами. Я пытался, только вы почему-то не отвечали.

– Видимо, опять проблемы со связью, – заключил Лютый.

Сзади послышался шелест ветвей, и из зарослей наконец выбрались Дэн с Мартюшем и сопровождающая их врачиха. Мартюш что-то сердито пробурчал из-под противогазной маски.

Серый не разобрал слов, но на всякий случай отступил в сторону, освобождая дорогу. Поддерживая раскачивающиеся носилки, Мартюш с Дэном двинулись через ручей, а навстречу им из лагеря уже спешил колобок-подполковник, неловко ступая по протоптанной к воде крутой тропинке.

– Надя! – издалека закричал он, даже не взглянув в сторону носилок. – Нужно срочно собираться. Утром звонил Петр Леонидович. С сегодняшнего дня в районе объявлено чрезвычайное положение. Все жители в спешном порядке эвакуируются. Нас этот приказ тоже касается. Но я убедил Петра Леонидовича отложить эвакуацию лагеря до вашего возвращения. Идемте скорее.

Выговорившись, подполковник повернул назад, но врачиха остановила его:

– Стойте, Дмитрий Романович!

Проявив неожиданную прыть, она перепрыгнула через ручей, взбежала по проложенным к воде деревянным мосткам, бесцеремонно схватила подполковника за предплечье и развернула лицом к носилкам.

– Смотрите.

– О, боже! Что это? – прошептал подполковник, изумленно уставившись на оскаленный череп и лежащие на носилках кости.

Когда носилки с жуткой ношей опустили на землю возле центральной палатки, где ученые устроили что-то вроде санчасти и своей лаборатории, вокруг тут же собрались все обитатели лагеря. Даже только что сменившиеся с наблюдательных постов Лис и Звон пришли посмотреть на неведомое страшилище. Правда, к этому моменту от туши чудища остался один скелет, облепленный густой слизью. Мясо, жилы и даже шкура превратились в сплошной полужидкий кисель. Разложившийся труп лесного чудовища напомнил Серому выброшенных на берег медуз. Оставшись без воды, те со временем превращались в такую же студенистую массу, пока не высыхали совсем. Сравнение оказалось не самым удачным: медузы не вырастали до таких размеров, не имели костяного скелета, зубов и когтей и никогда не нападали на людей. Но ничего другого Серому в голову не приходило. Причем в этом он оказался не одинок.

– Дмитрий Романович, я сама ничего не понимаю, – призналась врачиха своему начальнику. – Но пять часов назад это существо было еще живо и пыталось напасть на нас.

Сосредоточенно нахмурившись, подполковник присел на корточки возле носилок. И тут произошло невероятное: из облепившей кости чудища сопливой слизи вырос извивающийся отросток и потянулся к его лицу. По рядам собравшихся прокатился взволнованный вздох. Серый и сам открыл рот от изумления. Подполковник неловко отпрянул назад, не удержался на корточках и упал на пятую точку, а отросток сейчас же исчез, словно слизь всосала его обратно. Увиденное настолько шокировало всех, что никто даже не сдвинулся с места, и только молодая врачиха наклонилась к начальнику, чтобы помочь ему. Однако подполковник самостоятельно поднялся с земли. Его руки ощутимо дрожали, но, когда он заговорил, голос остался таким же спокойным. Колобок определенно умел владеть собой.

По распоряжению подполковника останки существа перегрузили в принесенный из научной палатки пластиковый контейнер, а носилки, на которых лежала туша чудища, тут же на месте, облили соляркой и сожгли. Причем Лютый даже не пытался оспорить это решение, хотя за утрату походных носилок ему явно придется ответить перед начальством. Вообще, как определил Серый, после сегодняшних событий отношение Лютого к ученым, особенно к молодой врачихе, коренным образом изменилось. Вряд ли она сама заметила это, но вместо снисходительно-презрительного обращения он стал разговаривать с ней с уважением. Даже спросил, не желает ли она проститься с Бивнем вместе с разведчиками. Это был знак особого доверия, но врачиха не смогла его по достоинству оценить и заявила в ответ, что придет лишь после того, как проведет анализ останков лесного чудища.

* * *

Темные, покрытые бесчисленными шипами шары, словно жирные черные мухи, роились в объективе микроскопа. Несмотря на кажущуюся беспорядочность, их движение вовсе не было хаотичным. Шары то растекались по периферии, то вновь собирались в центре капли нейтрального физраствора, нанесенной на предметное стекло. Этот, очень похожий на пульсацию, бесконечный цикл повторялся снова и снова. Сами шары тоже пульсировали. Их колючая поверхность сжималась и разжималась, напоминая сокращение сердечной мышцы. Но заглянуть под темную, покрытую шипами оболочку было невозможно даже при максимальном увеличении.