Черный Рассвет

Зиненко Сергей

— А теперь положи кинжал на землю, — скомандовал Диармайд.

Иршад покорно повиновался, Диармайд раздражённо цыкнул. Оказавшись рядом с ним он подобрал оружие и почувствовал исходящую от него силу. Тогда парень влил в артефакт большое количество маны и поставил его перед пленником.

— Подними, — холодно произнёс Диармайд.

— Я тебе что, кукла какая-то? — недовольно спросил пленник.

— Что парень, набрался силы и думаешь, что тебе всё можно? Я вассал рода Апис! Мой господин тебя в порошок сотрёт!

— Подними! — глаза Диармайда загорелись, за мгновение уничтожив всю гордыню мага. Он покорно подчинился.

Диармайд подождал несколько мгновений.

—

А теперь снова положи его на землю.

Иршад начал потеть, он сильно сжал челюсть и начал крутить головой. В глазах начали лопаться капилляры.

— Я… я не могу, — кривясь сказал пленник.

— Славно, — довольно ухмыльнулся Диармайд и вернулся к книге.

* * *

Кёнигсберг, первые признаки осени уже бросались в глаза. Листья клёна на улицах города порыжели, появились тележки с печёными каштанами и ароматными травяными напитками. Несмотря на приятную тёплую погоду, последние отголоски минувшего лета, на лицах людей без труда можно было разглядеть обеспокоенность. Напряжение витало в воздухе.

Адам спешил в крепость, он немного задержался по делам, выслушивая отчёт подчинённого и потерял счёт времени.

Адепты-охранники кивнули ему, пропустив в замок без какой-либо проверки. Именно здесь обитал глава Тевтонского ордена, один из самых могущественных и богатых магов в Европе. Внутреннее убранство сохранило прикосновение времени, щиты на стенах, старые картины, преимущественно пейзажи, громоздкие доспехи с геральдикой чёрного креста, символа Тевтонского ордена. Баннеры в виде шахматной доски свисали со стен, в помещениях превалировали преимущественно чёрные и белые цвета, как и на флаге тевтонцев. Старик нашёлся на балконе, откуда была видна центральная площадь.

— Извините, я опоздал, у меня было слишком много дел, — с одышкой сказал Адам.

— Ничего. Спешить — это дело молодых, — тепло улыбнулся старик. Он казался старым, просто невероятно старым, на лице были рытвины морщин, белые прямые волосы водопадом падали на плечи, а длинную бороду стянул зажимом из платины, сверкающим даже под лучами яркого осеннего солнца.

— Дела обстоят ещё хуже. В Вене убиты семь агентов шестерёнок, одним из них — Йозеф Бажинский… — горько сказал Адам.

— Славный мальчуган, — громко вздохнул Георг, глава Тевтонского ордена.

— Ну… если можно так сказать про сорокалетнего дядьку, — улыбнулся Адам и сразу же погрустнел, — но да… он был славным человеком. Много хороших людей спас от гнёта в Валахии…

— Ты хочешь задать мне вопрос, но сдерживаешь себя. Наш общий друг просил приглядывать за тобой Адам, скажи, что тебя беспокоит? — глаза Георга были ясными, полными жизни, такие не у каждого подростка встретишь.

— Почему маги так сильно тянутся к насилию? Зачем приносить столько боли окружающим? У меня была девушка… — Адам замер, вспоминая улыбающееся лицо рыжеволосой красавицы Лины, — чем сильнее она становилась, тем больше жестокости считала нормой. Она становилась сильной и менялась до тех пор, пока я не понял, что девушки, которую я люблю, больше нет. Зачем столько ненависти? Почему нельзя просто жить в мире? Ведь и так существует достаточно угроз от изменённых животных…

— На твой вопрос легко ответить, — грустно улыбнулся старик, — но мой ответ возможно тебя не устроит.

Адам выжидающе смотрел на Георга. Старик посмотрел на полную жизни и обыденной суеты площадь, и громко вздохнул.

— Чем сильнее ты становишься, тем меньше сопереживаешь слабым. Сначала переступишь через один принцип, избавившись от помехи, благодаря подавляющей силе, потом ещё через один и так до тех пор, пока люди не превратятся в назойливых

букашек, чья жизнь ничего не стоит. Кто-то проходит этот процесс быстро, кому-то требуются века. Не думай, что это свойственно только магам, люди тоже склонны к насилию, просто они не живут столько, чтобы поддаться тьме. Ну и сами по себе маги склонны к жестокости, такова уж наша природа.

— И… вы тоже? — осторожно спросил Адам.

— Мальчик мой, к сожалению у этого правила нет исключений, — осипшим голосом сказал старик, он ожил и отпил вина из лесных ягод.

— Но ведь вы такой замечательный человек… — растерянно сказал парень, — я ещё не видел настолько добрых…

Адама прервал старческих бухтящий смех.

— Я стараюсь придерживаться принципов гуманизма, которые познал в молодости. Рад, что у меня всё ещё это получается. Но не обманывай себя, Адам, если потребуется, я умею быть жестоким, как и всякий маг.

— Мне трудно в это поверить… — не подумав сказал Адам.

— Если бы у меня не было клыков, земли Тевтонцев уже давно принадлежали бы Тамплиерам, таков закон мира. Ну давай, рассказывай, как обстоят дела у шестерёнок.

А дела обстояли плохо. Тамплиеры начали действовать более жёстко и открыто. Стычки на границах двух орденов становились более ожесточёнными а агенты шестерёнок, нашедшие союзника в лице ордена чёрного креста, умирали один за другим. Мир между магами и людьми так и оставался несбыточной мечтой, которую так бережно лелеял Адам, ведь чтобы достичь её, нужно сделать невозможное — изменить природу магии.

* * *

Пленник дрожал и обильно потел. На руке, державшей кинжал, вены потемнели. Он стонал и не мог усидеть на месте, злобно глядя на своего надзирателя. За всё время Диармайд пошевелился только когда пил чай.

— Мне плохо, — сказал Иршад, прерывисто дыша, — я… я больше не могу сдерживаться.

— Ничтожество, — надменно ухмыльнулся Диармайд, подняв взгляд от книги.

Это стало последней каплей, похоже маг больше был не способен сдерживать силу кинжала. Он громко закричал и всё его тело опутали молнии. Стул, на котором он сидел, разнесло на куски разрядами. В воздухе чувствовался свежий запах озона и палёной пластмассы. Используя мгновенный шаг Иршад попытался нанести колящий удар в шею Диармайда. Но, когда клинок уже почти достиг его шеи, он пронзил воздух. Место, где только что был парень, оказалось пустым. Ираш почувствовал, как что-то толкнуло его в плечо. Он обернулся, и увидел самодовольную клыкастую ухмылку. Его ярость возросла ещё больше. Он уже давно был неспособен здраво мыслить, но после этого полностью отдался инстинктам. Всё, чего они требовали — убивать. Он напитал маной кинжал, начавший искриться бледно-серебряным светом, поблескивая от всполохов электричества на клинке, и вновь попытался ударить им Диармайда. Парень просто перехватил его кисть и сильно сжал, Иршад закричал, его кости превратились в крошево. Он был больше неспособен держать клинок и тот со звоном упал на землю.

— А-а-а-а-а, — закричал пленник. Он попытался ударить Диармайда снова, но тот просто стоял и надменно ухмылялся, не обращая внимания на полученные удары. Сам парень остался невредим, пострадала только его рубашка; из-за электричества ткань из изменённого хлопка покрылась подпалинами. Иршад чувствовал, словно колотит статую из изменённой стали. Надсмотрщик не то что не получил никакого урона, он даже не пошатнулся.

Они простояли так минут десять, пока рубашка Диармайда не превратилась в рваную тряпку. На его белой коже остались угольно-чёрные следы сажи от жжёной ткани, но никакого вреда Иршад так и не смог нанести крепкому телу мага.