Чёрный Рыцарь
Шрифт:
— Позвони в полицию. Это может быть другой случай, как прошлый.
— Сомневаюсь в этом. Тогда мишенью был не он, а Эйден, — вздыхает дядя Льюис, его взгляд блуждает по мне. — Но да, отведи Ким домой. Становится холодно.
Я борюсь с папой, когда он пытается увести меня.
— Нет, папочка. Я должна найти его.
— Ты не можешь, Ангел. — папина челюсть сжимается, и не знаю, почему это заставляет меня заплакать сильнее.
Я вырываюсь из его хватки, прежде чем он снова
— Ким! — зовет он, и его шаги раздаются позади меня.
Понятия не имею, куда бегу, но не останавливаюсь.
Я спотыкаюсь и скатываюсь с небольшого холма. Мое колено горит и щиплет, но я встаю и продолжаю бежать.
— Ксааан! — я кричу во всю глотку.
Я плачу, бегу и задыхаюсь.
Это почти как в тот раз, когда бабушка ушла от меня, и я знала, что больше никогда ее не увижу.
Только теперь все еще хуже, потому что я причина его исчезновения.
Я причина того, что он потерялся где-то в неизвестности, пока ему холодно и одиноко.
— Ксан!
Что-то врезается мне в лодыжку, но я продолжаю бежать и звать его по имени.
Вот что он чувствовал, когда его мама села в ту машину и уехала? Когда она ни разу не оглянулась, уезжая от него?
Рыдание вырывается из моего горла, когда я стою в лесу, моя грудь вздымается так сильно, как будто сердцебиение остановится в любую секунду.
Как раз в тот момент, когда я собираюсь остановиться и позволить папе поймать меня и увести домой, я замечаю фигуру у обрыва.
Джинсовая куртка и золотистые волосы, высокая фигура и худощавое телосложение.
Это он.
Сначала мне кажется, что он смотрит вниз со скалы. Но вместо этого он смотрит на меня, засунув руку в карман, и выражение его лица пустое, даже затравленное.
Его голубые глаза самые пустые, какие я видела с того дня, как он потерял маму. Он холодный и такой пустой, что это пугает.
— Ксан!
Я бросаюсь к нему, дважды спотыкаясь, но удается не упасть на задницу.
Я обнимаю его за шею и так крепко, что кажется, я могу его задушить.
— Мне так жаль, Ксан. Я не хотела этого делать. Прости меня.
Он кладет руку мне на грудь и отталкивает. Это так сердито и сильно, что я отшатываюсь вместе с движением.
Я это заслужила. Я втянула его в это.
Я также заслуживаю смертоносного взгляда, которым он меня одаривает. Может, мне придется делать его домашнюю работу в течение двух лет?
— Держись от меня подальше.
Его голос хриплый, самый резкий, какой я когда-либо слышала от него.
Ладно, я буду делать домашнее задание в течение трех лет.
— Мне так жаль, Ксандер.
— Не произноси больше моего имени. — он пристально смотрит на меня. — Никогда больше не разговаривай
— Ксан... — мой голос срывается, и я медленно подхожу к нему. Мое сердце бьется в груди, и я шмыгаю носом, осторожно протягивая руку и хватаясь за подол его куртки. — Не заставляй меня. Мне очень жаль, хорошо? Я сделаю все, что угодно, пока ты меня не простишь.
— Не прикасайся ко мне. Ты отвратительна.
Он толкает меня так сильно, что я падаю попой на твердую землю.
Это не больно.
Или больно, но ничто по сравнению с болью от его слов.
Или что я чувствую, когда он отворачивается и уходит, не взглянув на меня, не протянув мне руку.
Он бросил меня.
И никогда не оглядывался назад.
В тот день я в последний раз называла Ксандера своим другом.
Неделю спустя Луну сбила машина, и она умерла.
Семь лет спустя их потеря все еще бьется у меня под кожей, громко, сильно и невыносимо.
Глава 12
Кимберли
Вам знакомо это чувство, когда всё и все кажется неправильным?
Вы просыпаетесь и сразу же жалеете об этом, или, что еще хуже, вы хотите переделать всю свою жизнь.
Это то, за чем люди ходят к психотерапевтам, и то, из-за чего такие люди, как я, не спят всю ночь, надеясь вопреки всему, что мы не проснемся.
Только для того, чтобы потом испытывать отвращение к себе.
Вот так начался сегодняшний день, болезненный и ужасный.
Попробуй быть человеком, Ким.
Не сегодня, мозг. Оставь меня в покое.
Как и любой подросток с проблемами во множественном числе, я прячусь от них, ускользая в сад. Странно, как я понимаю, что у меня есть проблемы, но не хочу называть их — проблемами.
Назову — табу. Давать им название означает, что я должна сама залезть в кроличью нору, и мне это вроде как не нравится. Я имею в виду себя.
Сегодня это уже слишком. Слишком грубо и слишком реально, и с меня хватит всего и всех.
Я храню это внутри так же, как это сделал бы любой хороший, типичный подросток с проблемами.
Маме повезло, что у нее такая дочь, как я. Я не вымещаю это на людях или наркотиках. На вечеринках или парнях. У меня другие методы очищения, которые она одобряет.
Например, уморить себя голодом.
Я тыкаю вилкой в дно контейнера с едой, но не откусываю ни кусочка от салата. Я не в настроении блевать; это повредит мой желудок.