Черный Шаман
Шрифт:
Андроид уже вынул из захватов на бедре пистолет и двинулся к валу из мешков с песком, когда его остановил приказ, значительно более сильный, чем команда защиты соратников. Приказ исходил из груди Люсьена, однако источник его был внешним. Это впервые продемонстрировала самостоятельность «бутыль». Производимые ею сигналы не были ни звуковыми, ни радио, ни электромагнитными. Они вообще не были колебательными. Они попросту возникали в мозгу LSn-01.2, сразу обретая важность директивы номер один. И требовали следующего: любой ценой уберечь «бутыль» (она же «эмбрион») от возможного повреждения, а
LSn-01.2 подчинился. Он повернулся к президентскому дворцу спиной, спрятал пистолет и двинулся дальше. Либо он встретит диверсантов и получит от них конкретные указания, учитывающие изменившиеся обстоятельства. Либо не встретит, и тогда найдет безопасное место, где попробует допытаться у «эмбриона», как надлежит поступать в дальнейшем.
ГЛАВА 19
Дверь, за которой диверсантам должны были открыться пищевые кулуары дворца, оказалась запертой. Но разве могла такая преграда сдержать двух могучих молодцев, по пятам которых мчится безжалостная погоня? После двух ударов прикладом замок вылетел вместе с изрядным обломком деревянного косяка.
Напоследок Вадим обернулся: не лезут ли сквозь дыру в панно преследователи? Нет, никто не лез, лишь сочились струи серого дыма, похожие на жирных многоголовых гадин. Сирена взвыла последний раз и заглохла.
Косинцев бережно прикрыл дверь, пристроил на место выбитую щепку и отправился вслед за американцем.
Тот двигался крадучись, прижимаясь к стене, будто вор в темном переулке. Конечно, сходство было карикатурным. Вор одевается как можно незаметнее, а Ирвин зачем-то вновь нахлобучил на голову голубой шлем. На взгляд Вадима, чертов котелок был одной из самых подозрительных деталей в их амуниции. Подозрительней даже, чем женские шорты. А главное, деталью заметной, запоминающейся. Теперь, когда их тайная миссия с треском провалилась, от демаскирующей штуковины следовало избавиться как можно скорее.
– Ирвин! – вполголоса позвал Косинцев.
– Чего? – Афроооновец вздрогнул и остановился.
– Ты бы выбросил эту каску. По ней нас живо опознают. Она же словно маяк внимание привлекает.
– Не о том беспокоишься, чувак. Нас и без нее опознают в два счета. Да и не хочется мне ее бросать. Какая-никакая защита для головы.
– От пули вряд ли спасет.
– Эй, хватит! Ты, как командир, должен меня подбадривать, а не пугать.
– Ага! Значит, теперь я снова главный! Ладно, Наср с тобой. Нравится, так носи. Только пусти меня вперед. А ты иди следом, шагах примерно в десяти. Если наткнусь на засаду один, может, и сумею отбрехаться.
– А если не сумеешь?
Вадим с укоризной посмотрел на товарища и ничего не ответил.
Коридорчик, по которому крались диверсанты, плавно загибался влево. В нем не попадалось никаких дверей, ниш и прочих архитектурных элементов. Не было ни ковровой дорожки, ни даже освещения. Зато ощущался легкий уклон пола от банкетного зала вниз. Очевидно, кухня располагалась ниже уровня первого этажа. Отсутствие ковра было на руку официантам, катавшим здесь тележки с провизией, но диверсантов не устраивало. Даже самое
Через некоторое время Ирвин окликнул Вадима и показал жестами, что предлагает дальше двигаться ползком. Косинцев отмахнулся. Что за глупая затея? Скорость сразу же упадет, а грохот штык-ножа по полу ничуть не тише стука каблуков. Но сержантская мысль, ободренная тупостью напарника, заработала и выдала решение. Вадим присел, снял ботинки, связал шнурками и перебросил через шею. Ирвин заулыбался и проделал то же самое. Дальше шли тихо, как настоящие разведчики.
Наконец они достигли хорошо освещенной комнатушки. Там имелась широкая дверца грузового лифта и краешек еще одной двери – белой, но испачканной какими-то жирными потеками и чуть ли не сажей.
Не доходя до помещения с лифтом, Вадим замер, прислушиваясь и принюхиваясь. Пахло нормальной едой и чуть-чуть – пищевыми отбросами. Где-то звякала посуда, шипел пар, шкворчал жир и шумела текущая вода. Звуки были глухими, словно просачивались откуда-то со стороны или сквозь неплотно прикрытые двери. В самом же помещении, кажется, не было никого.
Косинцев снял автомат с плеча и резво устремился в комнату с лифтом. Он был готов как сразиться врукопашную с киафу, так и сдаться без боя патрулю KFOR.
Однако засады в комнате не обнаружилась. Там торчал лишь маленький щуплый негр то ли в поварском, то ли в официантском белом одеянии. Приподнявшись на цыпочки, он стоял перед сервировочным столиком на колесах и занимался крайне предосудительным делом. А именно, с блаженным и одновременно ехидным видом направлял под крышку красивой фарфоровой супницы тонкую струйку мочи.
Увидев выскочившего прямо на него солдата, негодяй сказал «ап!», закатил глаза и повалился в обморок. Вадим подхватил его под мышку и сбежал обратно в дугообразный коридор. Там с помощью пары хороших оплеух пленника привели в сознание.
– Ты кто? – грозно спросил Вадим. – Имя, возраст, воинское звание?
– Национальность, образование, сексуальная ориентация? – поддал жару Ирвин.
– Я Ихуси, добрый белый масса! Не солдат! Подавальщик первых блюд, – ответил негр и попытался еще раз потерять сознание.
Новая пощечина доказала ему, что идея с обмороком никуда не годится.
– Не убивайте! – заканючил Ихуси. – Я не делал ничего плохого.
– Неужели? А зачем в суп гадил?
– Кто гадил? В какой суп? Тебе померещилось, добрый белый масса! Я это... ну, это...
Ирвин вынул из ножен штык-нож и с силой провел острием по полу. Ихуси проследил взглядом за возникновением тонкой стружки, быстро сглотнул и приложил ручки к груди:
– Признаюсь, гадил. Я ведь слабоумный, у меня детство было голодное. Жил среди тувлюхов, бродячими кошками питался. С тех пор как увижу хорошую еду, которую будут кушать богатые люди, не могу удержаться, чтоб чего-нибудь туда не плеснуть. – Он обезоруживающе улыбнулся. – Свою вину готов искупить чем угодно. Кроме денег, конечно, потому что я очень бедный человек. Почти нищий. Зато все здешние секреты знаю.