Чёрный шар
Шрифт:
– Так-то оно так, – согласился инспектор. – А почему тут кнопок больше? – и показал на панель управления лифтом, где кнопок была чуть ли не сотня.
– Стандартная комплектация, – сказал я. – Лифт спроектирован для небоскребов, так что лишние кнопки не используются.
– Молодец, – похвалил Олег Леонидович. – Но это инструкция, а вот тебе правда. Едем вниз!
Он нажал на кнопку, и лифт двинулся. Минус первый, минус второй, минус тринадцатый...
– Сейчас тряхнет, – предупредил инспектор, и действительно, тряхнуло нас порядочно. Зато из темноты последнего подземного этажа
– Зверь-машина!– прокомментировал это инспектор. – А сейчас держись покрепче, потому что впереди Баба будет!
– Что это за Баба такая? – спросил я.
Кажется, инспектору мой вопрос не понравился.
– А это, Саша, такая Баба, – сказал он, – что это не твоего ума дело. Одно могу сказать – как ее до нужных размеров вырастим, так и заживем!
Мы снова окунулись в темноту лифтовой шахты и ехали так почти полчаса. Наконец, внизу забрезжил свет, и через какие –то пять минут мы оказались в длинной стеклянной трубе, которая сверху донизу пронизывала такое же огромное, как и предыдущий цех, помещение. Чем-то оно напоминало ванную комнату – тот же блестящий белый кафель, но самое главное – тут была огромная женщина, ростом метров в сто пятьдесят. Она расчесывала волосы гребнем и тихонечко напевала. Рядом с ее головой парила летающая платформа, с которой человек в желтой каске отдавал приказы, выкрикивая их в рупор.
– Опять, наверное, с косметикой переборщила, – сказал Олег Леонидович. – Семенов просто так лютовать не станет, я его знаю... Сколько на твоих часах времени?
– Без пяти три, – сказал я. – А что?
– В три я должен позвонить. А, ладно, позвоню сейчас!
Инспектор достал телефон и набрал номер. Сперва никто не отвечал, и он нервничал, но затем на другом конце все же подняли трубку.
– Контроль за Провидением?– спросил Олег Леонидович. – Попросите, пожалуйста, Бориса Карловича. Боря, здравствуй, как там Мессия наш, прогрессирует? Что? Восемь процентов?! Ну, Боря, расцеловал бы тебя, да некогда! Как станет Высшим Существом – переводи с гречки на пророщенный овес, и Каллистратову сообщить не забудь! Что? А, ну это само собой! Все, пока, загляну на днях!
Он убрал телефон в карман и посмотрел на табло лифта.
– Сто сороковой... Ну, держись, Саша, сейчас нас с тобой бомбардировать будут.
На табло отобразилась цифра «142», и лифт замер. Прямо перед нами была внутренность обыкновенного НИИ: туда-сюда сновали сотрудники в халатах, и мы даже моргнуть не успели, как двое из них оказались прямо у двери нашего лифта. Инспектор хотел было нажать на кнопку, но у этих двоих на лицах было такое жалостливое выражение, что он вздохнул и убрал руку.
Рубинчик и Пахалюк – вот что у них было написано на бейджиках.
– А у нас к вам жалоба, Олег Леонидович! – сказали они в один голос.
– Что еще? – устало спросил инспектор.
Ученые переглянулись, и начал Пахалюк.
– Маратова приструнить бы надо, – сказал он. – Он своего сынка, Толика, пристроил в Отдел Континентальной логистики, а там от него все стонут уже!
– Сущее бедствие, Олег Леонидович! –
– Разберемся, – буркнул Олег Леонидович.
– Да уж будьте так любезны! – снова Пахалюк. – А то мы с ним скоро пол-Европы не досчитаемся. Пангею-то кто развалил? Он, родимый, а повесили на Лазарчука. Это уже кумовщина, знаете ли!
– А Млодзяк... – дернулся было Рубинчик.
– Поехали-ка дальше, – повернулся ко мне Олег Леонидович. – Это как потоп – начнется, и конца не будет.
Инспектор нажал на кнопку, и лифт снова двинулся вниз. Удаляясь от сто сорок второго этажа, мы слышали, как Рубинчик и Пахалюк продолжают жаловаться – на пшенную кашу в столовой, на лаборантку Машу, на скверное качество шариковых ручек, которыми их снабжает завскладом Морец, и много еще на что – кажется, даже на безобидный фикус в коридоре.
– Ты не поверишь, Саша, как с ними тяжело, – вздохнул Олег Леонидович, когда жалобы, наконец, стихли. – У нас целый этаж для таких выделен – которые ничего не делают, только доносы пишут. И все равно ведь просачиваются как-то, стопорят дело!
– Понимаю, – кивнул я. – А тут какой-то бухгалтер со своими расспросами...
– Нет, – тон инспектора смягчился. – Ты – это другой случай, ты по делу интересуешься. Но подожди – сейчас еще один этаж будет. Еще немного... Ага, вот и приехали. Ну, открывай глаза, можешь полюбоваться на цех СВАГРО! Только помни – ты бумагу подписывал!
– Конечно-конечно, – пробормотал я. Зрелище мне открылось поистине грандиозное. Потолок цеха терялся далеко наверху, а ряды гигантских, выкрашенных синим чанов с мутно-белой жидкостью тянулись, казалось, до самого горизонта. Возле этих гигантов рабочие выглядели форменными муравьями. Инспектор нажал на кнопку вызова, и через минуту возле стеклянной стены стоял бородач с нашивками бригадира.
– Олег Леонидович! – козырнул он моему спутнику. – Все строго по графику, а по ОНТО-9 даже опережаем немного!
– А не надо опережать, – улыбнулся инспектор. – Надо все делать вовремя, а то будет как в девяносто третьем. Сафронов, кажется, не рассчитал, да?
– Так точно! Уволен с позором и навеки...
– Знаю, знаю, можешь не продолжать. По коэффициентам есть что-то доложить?
– Все в норме, Олег Леонидович!
– Точно?
– Совершенно точно, Олег Леонидович, иначе и быть не может!
Но что-то тут было явно не так – это даже я заметил. Уж больно потел этот бородач, да и глазки у него были какие-то пугливые, ни на чем подолгу не задерживались.
– Бригадир, – позвал его инспектор каким-то чересчур мягким голосом, – а, бригадир?
– Да, Олег Леонидович?
– А скажи-ка мне, бригадир...
– Да, Олег Леонидович?
– ... сколько у вас по Выдержке накапало?
Бригадир застыл с открытым ртом. Лицо его пошло багровыми пятнами, руки мелко затряслись.
– П-п-пощадите, Ол-лег Л-л-леонидович... – начал он. – Не моя вина, Б-б-богом к-клянусь!
– Да я знаю, что не твоя, – улыбнулся инспектор. – Чикин опять выделывается, да? А вы его покрываете. Нехорошо... И тут бригадира словно прорвало.